— Это не охотники, а воины. Значит, была погоня, — сказал Уран-гхор.
Сварг-гхор сдернул с мертвеца белый плащ. Под ним оказалась зеленая одежда.
— Нет, это воины, сторожащие лес. Видно, обходили дозором, да собаки наш след взяли. Вот они и пошли по следу. Если бы за нами отправили погоню, людей больше было бы. Шаман был бы. Но погони за нами не отправляли. И не будет ее.
— Почему?
— Кому мы нужны? Два беглых раба. Одним больше, двумя меньше… Люди наделают себе на потеху новых зверей. Орочье гнездо большое, — с горечью отвечал Сварг-гхор.
До скрежета стиснул зубы Уран-гхор, изо всей силы сжал кулаки.
— Недолго им осталось на нашей земле промышлять! Вернусь — больше не допущу предательства!
— Дай-то Морриган, — задумчиво проговорил его товарищ, укладывая в мешок белые накидки. — Потому что на границе нас будут ждать. Для этого им делать-то ничего не надо. Наколдуют шаманы, дадут знать, чтобы воины держали ухо востро.
Так и вышло. Еще через сутки лес оборвался, переходя в ровную, заснеженную степь. Глядя из-за деревьев на опушку, Уран-гхор жадно вдыхал воздух, и казалось ему, что ветер несет из степи знакомые запахи. Дым костра, и аромат душистых трав, что орочьи женщины сушат на зиму, а потом кладут в чай, и запах вяленого мяса, и тяжелый дух шерсти вулкорков, и дыхание жилой каранги — вот что нес ему ветер.
— Смотри, — сказал Сварг-гхор.
В одном полете стрелы от леса башня стояла. На ней виднелись фигурки лучников. Чуть дальше к востоку расположился гарнизон: маленькие домики, забор, длинные строения казарм. Еще дальше — новая башня.
— Хорошо придумано, — одобрил Сварг-гхор, — все как на ладони, все простреливается.
— Ничего, — цедил молодой вождь, — доберемся до гнезда — и у себя такое заведем!
— Орочье гнездо — вон оно, — кивнул Сварг-гхор, — если с башни из лука выстрелить, то стрела упадет как раз на границу.
Дождались, когда начнет смеркаться. Надели белые накидки, поползли к башне. Вдруг на ней ярко вспыхнули огни, раздался тревожный звон колокола. Тут же свистнула стрела, ударила в плечо Сварг-гхору. Уран-гхор встал на колено, выстрелил. Ответом был крик, тело часового свалилось вниз. Снова выстрелил орк, и снова попал. Опустела башня. Сварг-гхор выдернул древко из плеча, крикнул:
— Бежим!
Орки ринулись в сторону границы, стараясь держаться как можно дальше от потоков света, льющихся с башни. Распахнулись ворота гарнизона, наперерез им устремились воины. Туча стрел пронзила морозный воздух. Уран-гхор выдернул меч из ножен, несколько стрел отбил. Десяток стрел ударился в грудь, но доспех выдержал. Спасло лишь то, что человеческие воины теряли меткость в темноте. «Не убежим», — понял молодой вождь, — «кто-нибудь в спину достанет». Крикнул товарищу:
— В бой! — развернулся и побежал навстречу людям.
Словно два сгустка смерти столкнулись они с человеческими воинами. И тут же пали под их клинками двое. Уран-гхор полоснул мечом по горлу молодого солдата, выхватил щит из слабеющей руки. Бок о бок с ним бился Сварг-гхор, не отставал от товарища. Из ворот гарнизона все новые и новые воины выбегали, и орки шли им навстречу, заливая кровью снег, усеивая его мертвыми телами. В смертоносные вихри превратились они, движения их были вдвое быстрее, чем у людей, и сила удара превосходила человеческую втрое. Рычали от ненависти два диких зверя, упивались битвой, не чувствовали боли от ран. И прорубили себе дорогу в гарнизон, ворвались в логово врага. На площади у ворот пылали костры, черными тенями метались солдаты. Лучники на стенах пытались поразить захватчиков, но выстрелы их не были меткими: слишком трудно было достать орков в клубке сражающихся. Сколько воинов полегло — Уран-гхор не считал. Только краем глаза успел увидеть, как распахнулась дверь деревянного дома, и на пороге появилась молодая женщина. Она выставила руки вперед, губы ее шевелились, но слов из-за звуков битвы слышно не было. Шаманка! Нет, не зря молодой вождь клялся себе, что больше не попадет в ловушку! Лучше умереть воином, чем жить рабом! Чудовищным усилием вырвался он из месива дерущихся, отбросил щит, освобождая себе дорогу клинком. Совершил длинный звериный прыжок, сбил с ног ненавистную шаманку, пригвоздил ее мечом к порогу. Сердце радостно замерло, когда женщина вздрогнула в последней агонии. А Уран-гхор снова устремился на площадь, подхватил головешку из костра, зашвырнул ее на крышу дома. Пусть горят человеческие жилища! И опять бился орк, сражался за свободу. Обо всем забыл, уступил место зверю, живущему внутри. И очнулся только, когда понял: больше никто на него не нападает. Оглянулся — вокруг мертвецы лежат, а над гарнизоном поднимается зарево пожара. Ветер сделал свое дело, раздул головешку, охватил пламенем дом и понес огонь дальше, на другие людские строения. Со стены тяжело спрыгнул Сварг-гхор, сказал:
— Лучников всех перебил.
Одежда орков была скользкой от крови — своей ли, чужой ли, Уран-гхор не знал. Ныла рука, волосы на затылке запеклись кровавой коркой. Шапку он в драке потерял. Сварг-гхор прихрамывал, держался за левое плечо. Осторожно, глядя по сторонам, двинулись они вглубь гарнизона. Пересекли его до задних ворот, сдвинули тяжелый засов, распахнули.
— Вот она, родная земля! — сказал молодой вождь, глядя в бескрайнее полотно заснеженной степи. — Мы дошли, друг!
В ответ Сварг-гхор вдруг прыгнул ему за спину, закрыл собой. Падая наземь, ощутил Уран-гхор, как дернулось тело товарища. Поднял голову — увидел: из горла друга торчит наконечник стрелы. А в десяти шагах человек стоял, израненный, истекающий кровью. Только на один выстрел хватило сил у него, потом руки его опустились, роняя лук. Воин зашатался и рухнул замертво. Бешеным нордаром взвыл Уран-гхор, кинулся на мертвое тело, рубил его мечом, в кашу кромсал неживую плоть, изрыгая бессильные проклятия. Придя в себя, плюнул на истерзанного мертвеца, побрел к товарищу. Стрела пронзила его шею сзади, выйдя из горла. Молодой вождь выдернул стрелу, взвалил мертвого Сварг-гхора на плечи, побрел прочь из пылающего гарнизона.
Долго шел он, и остановился лишь когда коснулось степи тусклое серое марево — предвестник рассвета. Уран-гхор уложил товарища на снег, сам рядом сел.
— Ты — великий воин, Сварг-гхор. Но я не смогу упокоить тебя как полагается. Далеко река Орени, и скованы ее воды льдом. Вырою тебе могилу здесь. Это уже родная земля, Орочье гнездо.
Вдруг мертвые веки стали подниматься, лицо Сварг-гхора исказилось, поплыл над ним густой туман. А когда он рассеялся, увидел молодой вождь, что лицо Сварг-гхора изменилось, стало старческим, сморщенным. Из пробитого горла со струей крови вырвался хрип, потом раздался надтреснутый голос:
