— Господи, ты вернулся! — я помогла ему подняться, — Ты где был?
— Я ходил гулять, — улыбнулся Комрад, — Ты волновалась?
— Конечно, я прихожу, а тебя нет. Я издергалась вся. Помоги сумки оттащить.
Мы перенесли пакеты на кухню. Я случайно выглянула в окно: на выезде из двора мелькнула знакомая машина, красный матиз. Жаль номера я не заметила. Мало ли красных матизов по Москве ездит, вот и у Наденьки тоже красный матиз.
— А ты с Надей не виделся? — спросила я, как бы между прочим за ужином.
— Кто такая Надя? — удивился Комрад.
— Ну, Надя, она приезжала к нам. Рыжая такая.
— Нет, не видел с того времени как она к нам приезжала.
Я успокоилась. Правда, мало ли красных матизов ездит по городу Москве?
Далее все текло, как сладкая карамель по гладкому дереву, то есть без сучка и задоринки, при этом сладко и приятно. Я уходила из дома утром, возвращалась, как все цивилизованные жены около шести с сумками, вставала к плите, готовила ужин. Комрад весь день гулял, иногда покупал мне какие-то приятные безделушки, на деньги, которые я ему ежедневно выдавала. Он вполне освоился дома, и вел себя на людях как нормальный человек, пусть слегка чудокаватый.
Работы становилось меньше, словно у писателей разом случился творческий застой. Корректировать и редактировать мне было нечего, а посему и платили не много. Комрад же стал проявлять недюжинные способности в устном счете. Он с легкостью расчитывал цены развесных продуктов, складывал и перемножал в уме такие числа, что мне и не снились. На рынок я теперь ходила даже с большей охотой, чем раньше в магазины.
— Дорогой, а не хотел бы ты пойти поработать? — как-то сказала я, шел уже третий или даже четвертый месяц нашего совместного проживания.
— А зачем?
— Понимаешь, с работой у меня совсем туго. Я постараюсь тиснуть куда-нибудь свои романы, чтобы жить на гонорары, но этого тоже мало, тем более за первый тираж я должна заплатить сама. Ты же прекрасно считаешь, Комрад, у меня есть знакомая хозяика торгогвой точки. Я могу устроить тебя продавцом?
Комрад скривился.
— Что мне надо будет делать?
— Ничего особенного. Люди будут подходить к тебе и заказывать товар ты будешь его отдавать и брать с них деньги. Я позвоню Валентине, завтра она приедет и все тебе объяснит. Я очень прошу тебя. Иначе нам скоро кушать будет нечего. И я не смогу давать тебе денег.
Комрад согласился через два дня с большим скрипом. Я пригласила Валентину, мы все мило посидели и договорились. Комрада приняли на работу. Для меня стало удивительным, что утром следующего дня Комрад с большим удовольствием пошел на работу, даже не ворчал, как до этого. "Ну, и славно" — думалось мне, — "Теперь заживем лучше прежнего!"
Жизнь побежала дальше, теперь мы вдвоем уходили на работу и приходили с работы почти в одно и то же время. Комрад выглядел, как кот объевшийся сметаны, говорил, что новая работа ему очень нравится. Я тем более была за него рада.
Романы о Тау нигде не принимали. Я бегала по издательствам, но везде мне отказывали, пока я не наткнулась на молодого издателя, который согласился издать романы малым тиражом, так сказать, пробным. А там как пойдет.
Все шло неплохо еще в течении двух месяцев…
В таких историях всегда принято начинать со слов: "Все было как всегда!". Собственно, так и было. По заведенному мною распорядку, я шла домой, обвешанная сумками и пакетами. Я подошла к входной двери и открыла ее своим ключом. Меня смутили не чужие туфельки в углу, не чужая куртка на вешалке. Я учуяла их. Этот запах был мне знаком, как ни какой другой. Я знала его наизусть. Сколько было у меня моих любимых, роман с каждым заканчивался ЭТИМ ЗАПАХОМ. Запахом мужского и чужого женского тела.
Чужих духов, чужой измены. Но этого же быть не может! Комрад же только мой, да и никаких признаков того, что он мне изменял, или это он первый раз. И сразу бабу в мою постель??? Что же за племя кабелиное, что чуть бедрами вильнет так сразу в постель тащить??!! Да ладно бы в мотеле, но ДОМОЙ!!! Во истину дети с пола в рот тащат, а мужики в постель! Кабели! Вот теперь все как один кабели! Каждый роман этим кончался!
Я с каждой секундой зверела все больше.
Я поставила сумки в коридоре и пошла в комнату. То, что я увидела, превзошло мои ожидания. Комрад был не таким, как мои предыдущие ухажеры, и в измене тоже оказался крайне изобретателен. На моей постели он резвился в обществе Нади и Фаи. Рыжая и блондинка, нетривиально. Любой другой к блондинке взял бы шотенку или брюнетку, но только не рыжую.
— Здрассти вам, — я как могла улыбнулась.
— Здравствуй дорогая, — первым нашелся Комрад. У него было совершенно не испуганное лицо. Он был рад меня видеть. В глазах его читалось, что он не против, чтобы я присоединилась к ним.
Надя и Фая сидели смертельно бледные.
— И что мы тут делаем? — спросила я, подходя к прикрывшейся одеялом Фаине.
— Я все тебе объясню, — пролепетала она.
— Фая, ты знаешь, что я делаю с любовницами своих молодых людей?
— Да, — еще бледнея, сказала она.
— Свята, — испугался Комрад.
— Молчи, тварь! — зашипела я на него.
Я схватила Фаю за волосы, она не стала сопротивляться. Голую Фаю я вытолкала на лестничную клетку. Все шмотки из комнаты я викинула в окно, не смотря на протесты Нади и Комрада. Надя попыталась мне препятствовать, за что и поплатилась. Она ухватила меня за руку. Я двинула ей локтем по лицу и попала в нос. Зажимая расшибленный нос, Надя отползала и плакала.
— Куда, сучка, — я кинулась на нее и так же схватила за рыжие лохмы. В ярости я пару раз не сильно приложила ее головой об тумбочку и так же викинула, как и Фаю на площадку. Туфли и куртки полетели из окна.
— Свята, зачем ты так? — на кухню вошел Комрад, он был очень опечален.
Я курила и молчала, глядя, как две голые шалавы подбирают свои шмотки.
— Комрад. Я тебя не выкинула, только потому, что тебе некуда идти, — ответила я тихо, понимая, что все еще люблю этого мерзавца.
— Свята, — Комрад подошел и обнял меня. Меня передернуло и я вдруг очень ясно поняла одну вещь.
— А ты и с Валей тоже спал? — спросила я.
— Да, — чистосердечно признался Комрад.
— Твою мать, — выругалась я, — Ненавижу тебя, тварь!
— Свята!
— Пошел к черту! Хотя… наверное это я виновата. Я таким тебя выдумала.
— Выдумала?
— Да, — во мне поднялась превосортная злоба, — Я тебя выдумала. И все твои приключения, и все твои амурные похождения, все твое золото. Я ВСЕ ПРИДУМАЛА!!! Ты не настоящий. Ты вдумка и Тау твой тоже выдумка!
