Но не насторожили, а по-настоящему испугали меня куда более многозначительные действия Лорда.
Его грудь под обычной мантией болотного цвета двигалась, голова слегка покачивалась из стороны в сторону, выражая, таким образом, недоумение, а глаза… Они больше не были красными, даже в тусклом свете одной единственной лампы я четко видела — они красивого серо-зеленого цвета! Опять пришлось мне уяснить, что одной биографией загадка Тома Риддла не ограничивается. Там, внутри него, еще много отгадок и страстей…
Мои размышления прервал сдавленный крик. Тот, перед кем трепетал весь волшебный мир, тот, кого боялась я сама, тот, чья воля с легкостью меняет не только судьбы людей, но и саму историю вышел из себя, узнав обо мне что-то такое, чего не знала я сама.
— Она не сможет… Не сможет! Не сможет! Нет… — Лорд смахнул со стола все, что на нем было. Словно перышки взлетели листы бумаги, с треском разбилась чернильница, из неё вылилась черная струйка и покатилась к моим ногам. Достигла ли она их, я не увидела — Лорд изловчился разбить и лампу. Комната погрузилась во тьму, я не видела даже своих рук, куда-то улетучилось все тепло и показалось, что от холода моя кожа покрылась инеем. Но заледенела я не от мороза, а от ужаса. Материнский инстинкт просто взвыл и вот-вот заставил бы меня с мольбами о помощи кинуться в ноги виновнику всех моих бед.
— Мне выйти? — предупредительность Беллы вызывала отвращение.
— Иди, — я услышала, как легонько хлопнула массивная дверь. — Люмос! — Лорд небрежно кинул светящуюся палочку на стол, и в помещении снова можно было видеть.
Если ему хотелось произвести впечатление — у него вышло. Если он хотел, чтобы я догадалась — у него тоже вышло! Я не узнала его таким. Это был не он. Мне хотелось кричать и звать того, настоящего Темного Лорда. Этот всю мою прежнюю жизнь сделал одной большой ошибкой. В одно мгновение! Все те годы с Гарри, все авантюры, все поиски хоркруксов, все надежды, да даже война и смерть Дамблдора — пустышка и обман. С самого начала. Интересно, полагал ли он сам, скрываясь в лесах Албании и овладевая телами мелких зверюшек, что когда-нибудь те, чьим главным желанием была и будет его смерть, вернут ему истинную жизнь и душу, которую он так рьяно пытался из себя изжить?
Краем уха я слышала давнишние рассуждения Северуса о постепенных изменениях в характере Риддла, но слышать и понимать — разные вещи.
— Важным было не бессмертие, да?
Он сложил руки на груди и прищурился.
— Верно.
— Мешала душа? Как сейчас?
— Сто баллов Гриффиндору!
— Но ведь душа — это хорошо? — лучше бы я смолчала.
Да, передо мной стоял обычный мужчина лет тридцати, с красивыми чертами лица, капризными тонкими губами, черными блестящими волосами, зачесанными назад и хитрой ухмылкой. Я бы даже назвала его внешний вид мужественным, если бы не какая-то фарфоровая, неестественно белая кожа. Она придавала его стройной фигуре кукольность и безжизненность, как бы подтверждая — передо мной не совсем человек. Или тот, кто был когда-то человеком. Но внешность обманчива. Волдеморт, услышав мой вопрос, пересек комнату и взял меня за горло. Не сдавил, не схватил, а просто взял и приблизил свое лицо к моему.
— Посмотри мне в глаза и повтори, что это хорошо…
Она там была, я видела. Она металась, словно загнанный зверь, не понимающий, как он очутился в этой клетке и что делать дальше, как быть. Лорд и его душа не одно целое, они противники, они вечная боль друг — друга, возвращавшаяся к нему каждый раз, когда кто-то из нас уничтожал хоркрукс, будь то его дневник, или кольцо, или медальон. Не важно, все равно он получал обратно седьмую часть того, что мешало ему наслаждаться своей силой в полной мере, убивать и еще раз убивать, не задумываясь о причинах и следствиях, отвергать интриги и ничтожные людские желания. Он боролся за сохранность тех артефактов совсем по другой причине. Бессмертие так — приятный бонус… Да к чему оно ему, когда душа забирала столько драгоценного места, пригодного для бесконечного ощущения власти? Вот почему он разменивал свой ум и собственную личность сразу на всё, вот что рвало его на части, вот что доставляло столько неудобств…
Даже самая черная душонка все равно душа!
Профессор Слизнорт знал далеко не все, Дамблдор обманулся, а «Тайны наитемнейшего искусства» не могли дать студенту Риддлу всех ответов, но он, как обычно, нашел их сам. В себе.
Лорд давно меня отпустил, говорить я ничего не собиралась, но и уходить было еще рано.
— Мне нужен твой ребенок. Уверен, ты об этом знаешь, — я хотела что-то возразить, но не нашлась с ответом сразу и Волдеморт продолжил: — Но я не слышу твои мысли. Это плохо. Ты умираешь, Гермиона Малфой, потихоньку. Организм не справляется с кольцом. А ну скажи мне честно, снимала его?
— Не снимала, — раз уж не слышит он моих мыслей, стало быть, можно смело врать. — И я не умру!
— Умрешь, обязательно умрешь, если я не помогу. Но даже и в этом случае все не так однозначно… — он задумчиво крутил что-то в своей руке, время от времени это что-то подбрасывая.
— Поразмысли и ответь, кого бы ты выбрала — себя или ребенка? Ну если, гипотетически, ты выживешь, а он умрет? Ты же еще сможешь родить, так? А если ты умрешь, а он выживет? Тут я выиграю, правда только наполовину. Станешь еще мученицей праведных светлых и выгода какой-то неказистой получится… — мыслила тут явно не я, при чем мысли затягивали Лорда в опасные для меня дали.
— Нет!
— Конкретней, леди, не темни.
— Я лучше убью и себя и малышей прямо сейчас, чем оставлю с вами, мой Лорд! — я нахально усмехалась, наивно считая себя самой мудрой и хитрой. — Одни, без меня, они в этом мире не останутся! Не выйдет! — я уже и голос повысила, но Волдеморт все равно только молча смотрел.
Исходя из того, что он вот-вот мне скажет, думал он совсем не о моей сомнительной хитрости. Я уверена, были в его голове и мысли о собственной матери, кинувшей сына на произвол судьбы и умершей чуть ли не по собственному желанию. Не знаю, в каком контексте, но точно были.
— Так у тебя еще и двое? Шансы, значит, есть. Подойди! — я уже поняла, что в таком виде его магия никаких взрывов устраивать не будет. Он как-то смог удержать её внутри. — Смелее, героиня войны!
Когда я все же решилась и подошла к столу, Лорд присел на его край, сравнявшись со мной в росте, снял с шеи витую цепь с овальным кулоном и одел на меня. В груди заполыхал огонь, тело согрелось, и я ощутила небольшой, но прилив сил.
— Что это?
— Моя кровь и еще кое-что. Береги, как родишь, вернешь. Должно помочь. Но готовься к худшему, твоя кровь слишком грязная, раз говоришь, что кольцо не трогала. К слову, кулон снимать тоже нельзя, а то еще подкинет тебе кто такую нехорошую идею…
