«Как продай?» — рыцарь опешил. Ему даже в мыслях не приходило — как это так, продать друга…
«А вот так и продай. Купец его холить будет, лелеять, и зимует твой Гнедко в тёплой конюшне, как сыр в масле. А как вернёшься из-за моря, выкупишь его у купчины этого»
Первей задумался. Маневр был неплох, чего там…
«А ну как не захочет назад продать такого коня этот Савелий Петрович? Я бы сроду не отдал на его месте»
Короткий смешок.
«А не захочет продать — подарит, или обменяет на пуговицу. Пуговицы-то есть у тебя, или все растранжирил?»
Первей уже еле сдерживал смех.
— А и правда, купи-ка у меня коня, Савелий Петрович. Конь — цены ему нету!
Купец разом оживился, отставил кружку. Базар пошёл, базар! Настоящая жизнь!
Первей улыбался. Да, не забыть бы прикупить в здешнем торгу пуговиц десятка три. Мало ли какой народ повстречается — ростовщики, купцы, банкиры… Всем пуговицы до зарезу надобны.
* * *
Сосны буквально толпились вдоль дороги, раскачиваясь и поскрипывая, норовя кронами своими закрыть небо над узкой просекой. Сани скользили по укатанному глубокому снегу мягко, без толчков, плюс толстая подстилка из сена. Если прибавить к этому медвежью шубу да овчинную полость, которой были укрыты ноги рыцаря, то езда в санях превращалась в сплошную негу. Это же надо — теперь на ходу Первей высыпался так, как ни в одной корчме или гостинице! Это вам не немецкие колымаги на громоздких деревянных колёсах, скрипящих и визжащих порой так, что хоть уши затыкай. И чувствуешь себя в такой повозке, как в некоем пыточном устройстве, придуманном извращённым злобным разумом папских инквизиторов.
Всё тихо-мирно вокруг. Глухо топочут копыта коней, шелестят сани по снегу, вполголоса матерится возчик, чтобы не уснуть. Первей вновь почувствовал, как погружается, погружается…
«Ну здравствуй, мой рыцарь»
«Привет, Родная»
«Завтра обоз прибывает в Нарву, это уже немецкий город. Ты в курсе, что на землях Ордена Святая инквизиция имеет полную силу?»
«Я понимаю»
«А раз понимаешь, веди себя тише мыши. От купцов ни на шаг, всё время в их компании, подальше от немецких соглядатаев. Учти, за голову твою награда назначена, а охотников подзаработать везде немало»
«Напомни, Родная, как делается «раззява»?»
Короткий смешок.
«Ты опять придуриваешься. Учти, всех на своём пути тебе «раззявами» не сделать»
«Зачем всех. Только желающих подзаработать»
Пауза.
«Не надо. Я тебя уверяю, слух пойдёт впереди тебя, и в Ревеле тебя уже будут поджидать»
«Хорошо, моя Родная. Я полагаю, тебе виднее. В конце концов, в твоих интересах, чтобы я дожил до нашей свадьбы»
Шелестящий бесплотный смех.
«Да, уж ты постарайся, мой милый»
* * *
Нарвский замок торчал над берегом, словно перстом грозя своей сторожевой башней, нависающей над самой рекой. Река Нарова, или Нарва, как её звали немецкие захватчики, уже крепко была скована льдом, и только под стеной замка тут и там чернели промоины.
— Вот она, Нарова-крепость, — Савелий Петрович мрачно разглядывал замок. — Как заяли её немцы, так и не вылазят отсюда, уж, почитай, лет двести. Не отдают, едрить их в дышло! Таможню поставили, ишь…
— Много берут? — Первей тоже разглядывал замок. Для пешего штурма — куда как трудно, а вот если поставить на этом берегу пару-тройку хороших бомбард… И с той стороны, напротив ворот. Башня эта похоронит под собой всю крепость, когда рухнет…
— Много… — купец вздохнул. — Не скажу, что догола грабят, но где-то около того.
Первей раздумывал. А, была не была…
«Не делай этого»
«Родная, русские люди должны помогать друг другу, иначе немцы нас совсем заедят»
«Не делай этого!»
Рыцарь уже удобно устроился в санях в «позе лотоса», сосредотачиваясь. Вовремя — к обозу подходил немец-таможенник в сопровождении двух окованных железом верзил.
— Што фесёмм, коспотин купец?
— Да ни хрена не везём, герр рыцарь, — встрял Первей. — Откуда на дикой Руси доброму товару взяться? Весь путний товар нынче у вас, у немцев.
— Я, я, это так, — покачал головой немец, откидывая с возов дерюги и безразличным взглядом скользя по осетровым тушам, бочонкам с мёдом и икрой, восковым брускам… — Сопсем оскутель русский земля!
— Вот, примите, герр рыцарь, наш скромный дар, — Первей протянул таможеннику связку сушёных карасей, неизвестно откуда затесавшихся и валявшихся на дне саней, в сене. — Как говорится, чем богаты, тем и рады. С пивом очень даже хорошо.
Немец пронзительно глянул в глаза рыцаря, и Первей встретил его взгляд, до предела усиливая нажим. Глаза немца остекленели.
— Только это надо очень долго сосать, герр рыцарь.
— Я, я. Рас нато, путем сосать, — согласился таможенник. — Проесшайте…
Возы уже втягивались в лес, оставив за спиной грозящий палец Нарвского замка, когда Первей наконец вздохнул, расслабляясь.
«Родная, отзовись»
Шелестящий бесплотный плач.
«Нет, мой милый. Никогда нам не быть вместе»
Вот те на…
«Почему?»
«Да потому что ты мальчишка. Желторотик, взявшийся за непосильное дело. Ты погибнешь, и я ничего не смогу сделать»
Первей уже и сам клял себя. Действительно, что ему этот купчина? Ну обобрали бы его немцы, подумаешь… Дома на своих, русских мужиках наверстал бы.
«Родная, прости. Ну правда, я больше не буду»
«Будешь, мой родной, уж я-то тебя насквозь вижу. Ты на костёр пойдёшь за справедливость, как ты её понимаешь. Знаешь что, откажись-ка ты от этой затеи»
«Не понял»
«Чего ты не понял? Откажись от меня, хватит»
Рыцарь почувствовал, как внутри холодеет.
«И что же дальше?»
«А ничего. Я уйду на следующий круг, и избавлюсь от этой муки. А ты будешь заканчивать этот. Между прочим, Яна тебя пока не забыла, и боярыня всё ещё свободна. Все твои способности останутся при тебе, как и деньги, впрочем. Так что проживёшь»
Молчание.
«Я не думал, что ты так легко откажешься от своей любви. Из-за какой-то дурацкой шутки…»
«При чём тут эта твоя шутка. Тебе не справиться, и ты погибнешь. Если только тебя не ждёт кое-что похуже смерти. Я этого не хочу. Из двух зол выбирают меньшее. В Раквере тебе надо пересесть на встречный обоз»
Первей молчал, катая желваки.
«Я не привык выбирать из зол. Я всегда выбирал добро. И знаешь, Родная — за такие слова я, пожалуй, ударил бы тебя по лицу. Благодари Бога, что пока не по чему»
