— Хочешь сказать, среди людей есть оборотни?
— Не оборотни. Такой человек может не догадываться, что стал глазами Мастера.
— Хорошо, а ко мне это какое имеет отношение?
— Возможно, и не имеет.
Какое-то время Хайк старался понять, к чему клонит его собеседник А когда понял, засмеялся недоверчиво. Одним глотком осушил стакан и ответил:
— Если из нас двоих кто-то и сумасшедший, то это наверняка ты, Айзенк!
В эту ночь Хайк спал плохо. Едва смыкал веки, едва явь уступала место дреме, как приходила та женщина. Не иначе идиотские выдумки Лакурна спровоцировали новый приступ болезни. Надо же — его сознанием завладел Мастер! Поверить в такое — это и есть настоящее сумасшествие.
Хайк сопротивлялся как мог. Понимал: поддастся сейчас и поверит. Обнаружит десятки доказательств правоты Айзенка. И реальный мир растворится в безумных видениях
Он изо всех сил цеплялся за свой рассудок. Как результат, утром поднялся с постели невыспавшимся и злым. И полным решимости плыть на восток, вдоль берегов континента.
«4-й день 14-й декады. Вчера мы покинули Галис, самую восточную гавань Панжвура. Трудно рассчитать, сколько времени займет переход до Хокана. Надеюсь, к середине лета мы увидим знакомые степи…»
«3-й день 15-й декады. Вчера произошло знаменательное событие. По правому борту «Буревестника» появилась земля. Махриб. Мы проходили самую узкую часть пролива, отделяющего остров от континента, и весь день могли наблюдать темную полоску на горизонте. Я не верю в сказки о магах, но почему-то чувствовал себя неуютно…»
«8-й день 15-й декады. Четыре дни не брался за перо. Настроение паршивое. Началось все позавчера. С рассветом на севере стала подниматься белесая полоса облаков. Я решил было, что погода портится, идет шторм. Потому приказал взять рифы на парусах. Через три часа белым заволокло все небо. Но шторм не последовал…
…Утром погода оставалась неизменной. Белая пелена стала гуще, и солнце не могло пробиться сквозь нее даже светлым пятном. Без солнца мы не можем определить свои координаты. Кажется, что мы застыли в одной точке, и только надутые паруса подсказывают, что это не так..»
Как обычно, Левенталь проснулся на рассвете. Судить, что был рассвет, удавалось лишь по яркости света, исходящего от низкой пелены облаков. Утром она постепенно усиливалась, оставалась ровной в течение дня, а вечером снижалась. Хотя полной непроглядной тьмой, как логично было бы ожидать, не сменялась. Сейчас свечение было умеренным.
Хайк встал, пару минут вслушивался в привычные звуки еще спящего корабля. Потом оделся и поднялся на мостик..
Берег был прямо по курсу, менее чем в двух милях от форштевня каравеллы. Пенистая полоса прибоя, бледно-желтый песчаный пляж, зеленая стена джунглей. На какой-то миг Хайк остолбенел. Затем рывком развернулся к штурвальному. v — Ты что, заснул, кракен тебя забирай?!
Глаза матроса были выпучены, рот приоткрыт. Осознавал ли он происходящее вокруг или находился в каком-то оцепенении? Хайк бросился к сигнальному колоколу…
Звон разлетелся над палубой, ударил по парусам, запутался в такелаже, заставив весь корабль задрожать, завибрировать. Затем вырвался на волю, взмыл к низкому своду небес, отразился, вновь обрушился на корабль. Левенталь не удержался на ногах, рухнул на колени. И только теперь услышал наконец звук
Звук рынды почему-то оказался похож на чей-то хохот. Левенталь стоял на четвереньках, не в силах подняться. А кто-то немыслимо огромный смеялся над ним.
— Прекрати! — закричал Хайк И осекся.
Это был не его крик, не его голос. Пронзительно-высокий, визгливый. Женский. Хайк испуганно посмотрел на свои руки, упирающиеся в доски мостика. Белые, изнеженные ладони, тонкие запястья. Светло-розовая блуза с рукавами по локоть оттопыривалась на груди. Под ней — ощущение неправильной, излишней плоти на ребрах. Ниже — тесные брюки из то ли плохо выкрашенной, то ли линялой ткани. Сапоги тоже исчезли. Он был бос. Крошечные ступни, выкрашенные черным лаком ноготки на маленьких пальцах.
Не дав времени понять, что происходит, его подхватили за плечи, приподняли, поволокли.
— Пустите!
Почти машинально он попытался высвободиться. На двух невесть откуда взявшихся громил это не произвело никакого впечатления. Голые, блестящие, будто смазанные маслом торсы, вместо лиц — мертвенно-серые маски. Они шли размеренно, не по-человечески точно повторяя движения друг друга. Хайк попытался вывернуть шею, чтобы увидеть, куда его несут. Им давно уже пора было достигнуть края мостика, но гиганты все шли и шли.
…Потому что никакого мостика не было. Не было палубы, парусов. Не существовало ни корабля, ни океана, ни острова. Белый, светящийся свод и бесконечная, не имеющая горизонта плоскость, засыпанная блекло-желтым песком.
И в центре этого мира стоял алый шатер с развевающимися на ветру черно-белыми флажками.
Левенталь мог поклясться, что расстояние до шатра было не менее мили, а громилы сделали едва ли десяток шагов. Но полог шатра откинулся навстречу, больно щелкнул по носу. И вот он уже, выпущенный из крепких рук, кубарем вкатился внутрь, растянулся на толстом ворсистом ковре.
— Добро пожаловать в мой мир, Мастер!
Хайк поднял глаза. В шатре господствовал полумрак. Лишь пара светильников, заправленных ароматизированным маслом, давала возможность хоть что-то видеть.
Напротив входа на низком диване сидел, обложившись подушками, человек Ало-черный халат, иссиня-черные волосы ложатся на плечи, впалые щеки, крючковатый нос, на худых длинных пальцах перстни с огромными камнями.
— Я Хайк бан Левенталь…
Хохот перебил его.
— Да что ты говоришь? Дать зеркало? Хватит притворяться, Мастер! Здесь придуманные вами законы не действуют. Я нашел силу, способную разрушить их. Я — Дэв!
Хайк физически ощущал, как внутри его мозга трепещет от страха та женщина. Как пытается найти щель, лизнуть. Рука сделала непроизвольное движение. Будто пыталась что-то поймать в воздухе. Губы шептали лишенные смысла слова. Здесь должен быть выход. Сейчас мрачная завеса прорвется и…
Ничего не происходило. Только хохот Дэва стал громче.
. — Куда же ты, Мастер? Не спеши. Мы не закончили наш разговор.
— Что ты хочешь от меня? — Это уже говорил не Левенталь. Женщина сдалась, поняла, что ей не спрятаться.
— Моим предшественникам хотелось власти над этим миром. Вначале они управляли отдельными людьми, затем — народами, затем — стихией. Я впитал все их знания. Может быть, мне понадобится еще тысяча лет, чтобы впитать в себя весь этот мир целиком? Или — один день? Когда время не имеет значения, любая цель теряет смысл. Зачем стремиться к власти над миром, если все равно остаешься его частью? Но мне повезло. Вы, Мастера, слишком любознательны. Вы то и дело суете свой нос в мой мир. Я поставил ловушку, и ты попала в нее. Не бойся! Мне не нужна ни твоя жизнь, ни твои знания. Судя по тому, как сделан этот мир, знаний у вас не так уж и много. Я отпущу тебя. Идем!
