— А кто рвется? — поинтересовался Родион.
— Да вот эти горлопаны с фотоаппаратами, журналисты. Санитары их который уже день в шею гонят. Да вот и друг твой все суетится… Деловой такой, стриженый, симпатичный…
— Владислав? — уточнил Родион.
— Да, Владик… — закивала медсестра. — Такой обходительный. Переживает сильно, врачей задергал, девчонкам нашим, да и мне тоже, денег надавал, сколько мы и за два месяца не получаем. Просил, чтобы ухаживали за тобой как следует…
— Давно он приходил?
— Ой, да он каждый день по нескольку раз наезжает. И сегодня утром был, справлялся о тебе, — вздохнула медсестра.
— А брат? Он здесь?
— Близняшка твой? Нет его… — проговорила медсестра и отвернулась к раскрытому шкафу.
— Почему нет? — поразился Родион.
— Привез он тебя в воскресенье, всю ночь на понедельник под дверью простоял, потом вечером вместе с Виталием приезжал… И все, — как бы извиняясь, проговорила медсестра и, заметив перемену в лице Родиона, встревожилась: — Что ты, сынок?
— Он должен был прийти, — упрямо сказал Родион.
Женщина вдруг покраснела, отвела взгляд и бодро затараторила:
— Да мало ли что… Не переживай, придет твой близняшка, может, дела у него какие… Всякие важные…
«Какие у него дела? Борщи да котлеты…» — со злостью подумал Родион.
— «Наверное, опять со своей девочкой кувыркается, одурел от свободы..»
Сиделка отвернулась к столику на колесах и взяла с него сложенную простыню.
— Сынок, постель надо сменить… — заворковала медсестра и взялась за край одеяла. — Ты лежи спокойно, я свое дело знаю…
Она протянула руку, пытаясь подсунуть ее под плечи Родиона.
— Не трогайте меня! — испугался он и рванулся в сторону.
— Сынок!.. — женщина сама перепугалась и отскочила. — Плохо тебе?! Я Сергея Ивановича, доктора позову!..
— Простите меня, — Родион перевел дыхание. — Простите, все в порядке. Пожалуйста, давайте отложим… Потом, попозже поменяете… Пожалуйста…
— Да Бог с тобой, сынок… — медсестра чуть не перекрестилась. — Ну и напугал ты меня… Да все ли ладно с тобой?
— Да, все в порядке, — повторил Родион, не сводя глаз с ее полных морщинистых ладоней. Ему было неловко и стыдно боятся этих опытных и добрых рук.
— Может, уточку тебе дать?
— Кого? — Родион едва понял, что женщина снова к нему обращается.
Медсестра наклонилась и извлекла из под койки старое доброе никелированное судно. Родион почувствовал, что облегчиться не мешало бы, но молча покачал головой. Пока дело не дошло до критической точки, он решил терпеть.
— Скоро обед, — сообщила женщина, убрав судно обратно. — Ты, конечно, еще не едок, но я все же принесу тебе кое-что… Будешь сил набираться по всем правилам, а то мне от доктора влетит…
«Что же еще она вздумает учинить надо мной в благодарность за щедрые деньги Осташова?» — с тоской подумал Родион. Навязчивый сервис начал ему надоедать. Ему захотелось, чтобы заботливая бабушка оставила его в покое, и чем раньше, тем лучше.
Женщина закончила возню в палате, остановилась у койки и застыла, стиснув ладони у полной груди. Родион поймал на себе ее умильно-жалостливый взгляд и с досадой отвернулся к окну.
— Нельзя так хандрить, сынок, нельзя, милый, — с упреком проговорила медсестра.
Помолчав с полминуты, она заговорила снова, и в голосе ее появились заговорщицкие нотки:
— К тебе тут еще гость пожаловал…
Родион повернулся к ней. Лицо женщины приняло загадочное выражение:
— Не хотела я тебе говорить, да и гостя хотела спровадить, потому что доктор строго запретил пускать к тебе… Но я уж нарушу, возьму грех на душу. Такой гость кому хочешь настроение поднимет…
— Да что за гость? — встревожился Родион.
— Увидишь… — улыбнулась медсестра. — Сейчас проведу…
Она ушла, и минуты через три в дверь просочилась высокая тонкая женская фигурка. Девушка в брюках и наброшенном на беленький свитер больничном халатике держала в руках объемистый полиэтиленовый пакет. Прежде чем заговорить с Родионом, она задержалась у двери, выглянула в коридор, повертела головой, потом прикрыла дверь и как следует ее подергала.
Девчонку Егора, эту несносную глазастую пигалицу, Родион узнал по одному лишь силуэту.
— Привет, я к тебе, — произнесла она скороговоркой, подошла к кровати, поставила рядом пакет и оперлась руками о никелированную спинку.
— Да уж вижу, что ко мне… — отозвался Родион, невольно отстраняясь.
— Тебя мне и не хватало. Как это ты, интересно, сможешь поправить мне настроение, если ты мне его портила изо всех сил?
Юлька нахмурилась и спросила деловито:
— Ты как, ходить можешь?
— Ходи-ить? Может быть, тебе сплясать? — проворчал Родион. — Мне вот давеча пописать в уточку предлагали, а ты — «ходить»!
— Да-а, — недовольно надула губки девчонка, разглядывая Родиона со всех сторон. — А если серьезно? Ты как, встать можешь?
— Еще не пробовал. А тебе-то что за дело? — рассердился Родион. — Вам с Егоркой развлечься больше нечем?!
— Слушай, недотрога! Мне некогда с тобой собачиться! — Юлька повысила голос, и Родион замолчал.
Тратить время и силы на ругань было и вправду глупо. Родион решил, что если она будет продолжать в таком духе, надо будет просто нажать на тревожную кнопку, а потом посмотреть, как бравые санитары будут выводить ее под белы руки. Это будет смешнее и проще, чем самому напрягаться и выдувать ее вон из палаты…
— Ты о чем задумался, лунатик? — раздался над Родионом строгий голос Юльки. — Ну-ка, соберись! Я тут принесла белье и кое-какую одежду. Ты должен одеться и драпать отсюда поскорее…
— А шнурки тебе не выгладить? — опешил Родион. Драпать из больницы он не собирался. В теперешнем своем положении он находил мало удовольствия, но здоровым себя не чувствовал, и убегать из лечебного учреждения было рановато.
Юлька, не обращая внимания на растерянные шутки прикованного к койке больного, наклонилась, взяла свой пакет и вытряхнула его содержимое прямо на одеяло Родиона.
— Да что ты тут вытворяешь?! Позови-ка лучше Стража! — потребовал
Родион. — Хочу в его ясные очи взглянуть и сказать кое-что по-родственному!
— Страж не придет, — отрезала Юлька. Поведя рукой над ворохом тряпок, она повелительно приказала: — Одевайся. И как хочешь, ползком, на костылях, на карачках, но ты уйдешь со мной из этой чертовой больницы прямо сейчас, или будет поздно!
— Что будет поздно?! — заорал Родион. — Черт тебя побери! Где Егор?!
