Люди в толпе постепенно умолкли. Никто не решался вставить слово.
— Я так и думала, — негромко произнесла я.
Куаннинг взглянул на меня. На его лице читалась некоторая обеспокоенность.
— Первым был я. — заговорил Хьялдур. — Но я друид и давал обет не брать себе земель и жен.
— Так кто же из мирян был первым, ступившим на пески этого фьорда? — Куаннинг прищурился.
Я улыбнулась, глядя то на него, то на людей вокруг. В какой-то мере было забавно наблюдать за тем, как все боялись признать правду. Оно и понятно, ведь в любом из исходов эти люди оказывались в проигрышном положении.
— А ты как думаешь? — наконец спросила я его. — А вы? О чем вы сейчас думаете? — обратилась я уже к народу.
Лица у всех были мрачнее тучи. Наверное, помимо меня сейчас могла улыбаться только одна Кира, но той вообще было все нипочем.
— По закону Первого Царя я являюсь старостой этой деревни, представителем власти ярла. А вы все… Все были в сговоре против меня.
— Нет, подожди… — начал было Куаннинг, но я резко подняла в воздух руку, прервав его.
— Тихо. Дай я скажу, — я зыркнула на него. Он явно бы недоволен тем фактом, что в конечном итоге я оказывалась права, но не мог с этим ничего поделать. — Хьялдур, какое наказание указано в законе за покушение на старосту?
— Смерть, — сухо ответил друид.
Я молча кивнула, вздохнув, и принялась вышагивать взад-вперед, изредка поглядывая на толпу. Что удивительно, хоть воинам ярла это и не нравилось, но теперь они встали между мной и людьми, защищая меня от них.
— А теперь все меня выслушают, — повысив голос, обратилась я к толпе. — Снорри, пожалуйста…
Мальчик кивнул и опустился передо мной на колени. Я осторожно забралась ему на плечи и он легко поднялся со мной верхом. Может, конечно, это и не производило нужного эффекта на людей, но, однако, так я хотя бы могла видеть все их лиц и реагировать на эмоции, когда это необходимо.
— Это вышло случайно. Все это понимают. Ибо никто не знал закона, кроме как друид. — я кивнула на Хьялдура. — И, тем не менее, это произошло. По закону я стала старостой деревни, что будет построена на этой земле.
— Здесь нет пахотных земель, — ворчливо прохрипел Кнуд.
— Пока нет, — уточнила я. — Со мной не только хитрость и жестокость. Вы все знаете, что в моей голове есть такие знания, которые помогут всем. И я дам вам всем пахотную землю. Всем и каждому. Но для этого нам всем нужно работать сообща.
— Кхм-кхм… — подал голос Куаннинг. Я взглянула на него, и он продолжил: — Ярл предоставляет вашей деревне пищу на ближайшую зиму, а также освобождение от налогов на два года.
— И что же ярл хочет взамен? — спросила я.
Куаннинг ухмыльнулся.
— Тебя.
— Чего?! — вздохнула я.
— Что?! — взревел Снорри, но успокоился, когда я погладила его по макушке.
Улыбка не слезала с лица Куаннинга. Было видно, что он доволен тем, что одержал пусть и маленькую, но победу. Пусть и не сам, но он смог подпортить мне мои планы.
— Ты можешь отказаться, — улыбаясь, он пожал плечами. — Но тогда мы увезем все зерно обратно.
Глядя на него сейчас, у меня в груди закипала злость. Я буквально слышала, как непроизвольно начала скрипеть зубами, потому что прекрасно понимала — отказаться я не могу. Попросту не имею права.
— Что вообще это значит?! — возмущенно воскликнула я. — Зачем ему… я?!
— Взамен на благосклонность ярла ты пообещаешь, что выйдешь замуж за его сына, когда у тебя начнутся лунные крови.
— Лунные кро… Что..? — непонимающе протянула я.
Впрочем, до меня быстро дошло, что он имел в виду. Все мое лицо мгновенно покрылось краской. Наверное, сейчас я выглядела, как спелая ягода клюквы.
— И как это понимать?! — воскликнула я. — Я даже не видела этого сынка, а меня уже ему в жены требуют?!
— Ты можешь отказаться, — ухмыльнулся Куаннинг. — Но тогда эти люди не протянут до весны.
Я до боли прикусила губу, оглядываясь на измученных людей вокруг. Удивительно, как меняется отношение ко мне всего за несколько минут разговора — еще двадцать минут назад они готовы были повесить меня на ближайшем дереве, а сейчас многие из них смотрели на меня с надеждой в глазах. Черт бы их побрал…
— Да будет так! — краснея, выкрикнула я. — Соленый Ворон дала свое слово! Но!
Куаннинг хотел было что-то сказать, но я прервала его, лишь только успел он раскрыть рот.
— Но я требую три года освобождения от налога. Мы не сможем вырастить ничего в этом году, а одного года будет мало для восстановления хозяйства.
Юноша ухмыльнулся.
— Ярл предвидел такой исход. Да будет так.
Я услышала, как кто-то из толпы облегченно выдохнул. Кнуд в это время вытер рукавом пот со лба — даже на его лице читалась радость, хоть мрачный старикашка и пытался это скрыть. С каждой секундой все громче становились радостные голоса в толпе, перешептывания, легкий смех.
— Я еще не закончила, — сурово сказала я, снова оглядывая толпу людей. — Я все еще не закончила говорить о вашем предательстве.
Толпа мгновенно затихла. Люди стали переглядываться между собой, непонимающе поглядывая на меня. В этот момент ко мне подошел Хьялдур и шепнул:
— Не перегибай.
Я лишь слегка улыбнулась.
— Так слушайте же! — крикнула я. — Я всех прощаю! Всех и каждого! Отныне мы снова один народ и одна большая семья. Мы будем вместе трудиться на благо наших детей и детей их детей. Я приложу все усилия, чтобы сделать жизнь лучше, но те, кто будут мне мешать, или кто не будет вносить вклад в общее дело, станут моими врагами! Да будет так!
— Да будет так! — вторила мне толпа.
***
К вечеру воины ярла ушли, забрав с собой турнов и оставив нам лишь зерно. В целом, его было достаточно много, чтобы продержаться всем нам до весны. Это с учетом зерна, которое пойдет на посев весной. Опять же, это при условии, что мой план с осушением местных болот пройдет как по маслу, а пока что в нем было слишком много переменных.
С такими мыслями я сидела на дальней части берега, глядя на темные воды, бушующие меж скал гнилого фьорда. События прошедшего дня показали мне, что люди, в большинстве своем — довольно-таки беспринципные существа, готовые поменять свое мнение ежесекундно, если это требуется для их выживания или банальной выгоды. В целом, я могла это понять, ведь и сама я именно такая.
Хотя… Какая? Какая я на самом деле?
Я не могу закрыть глаза. Не могу позволить себе уснуть, хоть и безумно устала. А все потому, что во мраке я вижу их лица. Лица заговорщиков и их детей, безумную улыбку отца в его последний миг жизни, искаженное болью и непониманием лицо Офы.
Я была виновата во всех этих смертях, а многих из них убила лично.
Кем я стала? Или же я всегда была такой где-то внутри?
Это одна из тех вещей, которые очень больно осознавать. Осознавать то, что ты совершенно не знаешь самого себя. И ведь теперь у меня даже не было родителей, которые бы поддержали меня. Не было той крохотной, счастливой семьи, живущей в лачуге на берегу моря. Я осталась одна, и от одной только мысли о том, что это лишь начало, меня бросало в ужас.
Я обхватила колени, содрогаясь от плача. Лицо исказилось, на песок капали слюни и горячие слезы, и мне оставалось лишь пытаться сдержать свой голос. Нельзя было чтобы они услышали, как я проявляю свою слабость. Я должна быть сильной — только это уважают все вокруг.
— Не плачь, сестренка, — маленькая ладошка коснулась моей головы, а затем тельце девочки прижалось к моей спине. — Ну, ну.
— Уйди… — сквозь плач произнесла я дрожащим голосом.
— И мы тоже? — слабо улыбаясь, произнес Варс.
— И вы! В-все вы, уйдите уже… — от их присутствия мне становилось дурно.
Они ведь делали только хуже! Нет бы дать мне спокойно поплакать, так нет, лезут… Небось, рыжая еще и обсмеет сейчас.
— Майя, — услышала я голос Хьялдура.
И он тут. Боги…
— Уходите… — еще раз простонала я.
