Дверь отворилась, не скрипнув, и монсеньор герцог появился на пороге собственной персоной.
— Вполне достаточно, донна Доменика. Я понимаю, что плюсы, гм, обладания Элоизой должны предполагать и какие-то минусы. Пусть будут такие, при её плюсах они незначительны. Хотя девочка вроде вашей Анны меня бы, безусловно, порадовала. Должен признаться, что услышал последнюю часть вашего разговора. Которая была о лекарствах и беременностях. Дверь была приоткрыта. Я не удержался от соблазна узнать что-нибудь интересное. И узнал. Теперь меня можно казнить. Но полагаю, что я вам ещё пригожусь, — улыбнулся он со всем своим возможным магнетизмом.
— И хорошо, что услышали, будете в курсе вопроса, — кивнула Доменика. — Монсеньор, подойдите ближе, лучше всего сядьте. Хочу рассмотреть, что осталось от ярости Элы.
Он повиновался и сел, а она быстро и точно осмотрела его, как в начале Элоизу.
— И что там? — он смотрел внимательно и заинтересованно.
— Да почти ничего. Вы же принимаете какое-то особое зелье от моей матушки? Вот и продолжайте пока. Ещё хотя бы неделю. И отдых. Знаете, что это такое? Это когда нет никакой работы. Понимаете?
— Понимаю, и даже некоторым образом соглашусь.
— Каким именно? — заинтересовалась Доменика.
— Я тут обсудил с Шарлем одну идею, он одобрил. Точнее, он не возражает, если мы с вами, Элоиза, покинем всю эту чудную компанию на недельку и проведём это время где-нибудь у тёплого моря. И вам польза, и мне, как оказалось, тоже.
— Я поддерживаю. Пусть Эла заканчивает свои системы, потом берите её в охапку и увозите. Эла, я отправляюсь домой и желаю тебе поскорее прийти в норму. И пребываю под большим впечатлением от всего, что от тебя сегодня услышала. Тебе удалось меня удивить, гордись!
Доменика поцеловала Элоизу, обняла Себастьена и отбыла, заверив, что не заблудится в дворцовых коридорах, и до машины её провожать не нужно.
28. И о любви
Они сидели в полутёмной комнате, Себастьен держал Элоизу за руку.
— Что вас беспокоит, сердце моё? — тихо спросил он.
Она помолчала, собиралась с мыслями.
— Понимаете, я злилась на вас, и обвиняла вас в том, что вы бываете не в разуме. А получается — от меня тоже нужна защита, я тоже могу быть не в разуме.
— Я уже готов поговорить с вашей монастырской бабушкой и спросить, сможет ли она научить меня защищаться от, как очень точно сказала донна Доменика, вашей ярости, улыбнулся он.
— Не сможет, — покачала головой Элоиза.
— А вдруг? Та же донна Доменика, помнится, рассказывала сказки о том, что я могу ускорить ваше выздоровление.
— Она уверена, что в нашем случае это должно работать. До сих пор, не смотря на всё происшедшее. Но это про восстановление, а не про агрессию.
— Так и работало. Весной вы очень быстро зарастили мне сломанные кости, быстрее обычного и без осложнений, я уже было решил, что теперь так всегда будет.
— Про всегда не могу обещать, увы. Могу только сказать, что буду стараться держать себя в руках.
— А я буду стараться не обижать вас, это реально опасно, — рассмеялся он. — Новая страница в сказке, фея в ярости превращается в демона. Неплохо. Нам бы с вами потренироваться в связке. Подумайте, как это устроить?
— В связке?
— Ну да. Я снаружи и меня видно, а вы за моей спиной в засаде, вас никто не видит, но вы — тайное смертоносное оружие. Не позволите приблизиться ко мне и нейтрализуете тех, по кому я промахнусь.
— Вы с ума сошли, — покачала она головой. — Никто так никогда не делал.
— А мне-то что до того, делали или нет? И повторюсь, мне нравится, что вы, случись что, сможете себя защитить. Это важно.
— Но я могу себя защитить таким образом, только если здорова и вообще в порядке, — покачала она головой.
— А вы думаете, в нездоровом состоянии можно эффективно махать кулаками или холодным оружием? — усмехнулся он. — Про огнестрельное не говорю, это другое, но тем вы тоже владеете. И я не хочу выяснять, кто же из нас на самом деле сильнее.
— И я не хочу. И мне до сих пор не по себе.
— Сейчас мне уже лучше, правда. Сегодня я почти весь день провёл на ногах, и лечь мне захотелось только вот недавно. Так что ваши семейные зелья работают.
— Да я бы лучше не знала ничего о том, как они работают!
— Вот и нет. Вам бы лучше с самого начала и знать, и уметь пользоваться. Почему вас не учили так нападать в школе?
— В школе ещё ни у кого нет столько сил. В школе мы учимся каким-то простым вещам, конечно, как минимально себя обезопасить и не привлечь подозрительного внимания. А когда стало можно пробовать — это был тот период моей жизни, когда я не хотела учиться ничему новому из этой области. Да и жила далековато.
— Да, я помню, — он помолчал немного. — Но скажите, почему вы сейчас так упорно цепляетесь за отдельное жилище? Мне кажется, вам должно быть проще как раз с кем-нибудь, чтобы было, кому помогать вам в случае приступов и обострений.
— Я справляюсь. Вот вы посмотрели на всё это вблизи — так неужели вам хочется постоянно возиться со мной в состоянии слабоживого тела?
— А вам очень хотелось зашивать мой кишечник? — рассмеялся он. — Тем более, после того, как я наговорил вам всякой ерунды, которой, конечно же, говорить не следовало.
— Да как бы выбора не было, — поёжилась она, вспоминая ту ночь.
— Вот. Когда вместе — то выбора уже и нет. Подумайте об этом, хорошо? А пока скажите, вы не готовы только жить со мной? А, например, ездить со мной?
— Готова, — она забралась на диван с ногами и привалилась к нему.
— Уже что-то, — усмехнулся он и обнял её. — Хорошо, пока оставим так. Но я уже говорил, что буду возвращаться к этому вопросу. Вдруг в вашей картине мира что-то изменится? Нет, не говорите мне сейчас ничего. А то снова дообсуждаемся до того, что нам начнут сниться одинаковые плохие сны. Вы умеете вызывать хорошие сны? Научились бы, что ли. А то как всякие гадости, так пожалуйста, без ограничения. А как хорошее — так сразу с оговорками и только на определённый срок.
— Вы по-прежнему восхищаете меня.
— А я по-прежнему считаю, что вы — лучшая.
Когда медсестра Виолетта пришла ставить уколы на ночь, то осторожно заглянула в приоткрытую дверь и увидела — оба подопечных пациента сидели на диване, обнявшись, и спали. Она не стала включать верхний свет и тихо ушла. Пусть их. Вдруг им от такого странного сна станет лучше, чем от лекарств?
Конец
