— Эм, — пробормотала я, продолжая стоять посреди заметно посветлевшей комнаты, на том самом месте, где застал меня расстроенный голос элементаля. — Ну-у-у, я как бы… — и замолчала.
— Как бы… что? — чуть улыбнулся норд, который сонным не выглядел совершенно. Тогда что же я только что наблюдала? Искусное притворство? Но зачем?
— Эйд сказал, что видел тебя возле моей двери и, что ты ушел, не став заходить. Вот и пришла узнать — почему? — на одном дыхании выпалила я.
— Просто понял, что две твои родственницы, из-за которых разбудил меня Лааш, отправились домой, — ответил Йен.
— А почему не заглянул ко мне? — немного помолчав, спросила его.
— Не хотел отвлекать тебя от общения с сестрой Таша.
— Так ты все слышал! — воскликнула я, почему-то обрадовавшись, хотя следовало бы расстроиться. — Все слышал, да?
— Ну, — мужчина замялся, отводя взгляд, — кое-что слышал, извини. Вы с Еванной громко… разговаривали.
Я набрала в легкие побольше воздуха, потом шумно выдохнула и, решительно шагнув к мужчине, заговорила скороговоркой:
— Это ты меня извини. Если ты подумал, что я сказала…
— Я ничего не подумал.
— Но ты ведь нас слышал?
— Слышал, — со вздохом признался норд. — Знаю, не стоило. Просто боялся, что Еванна полезет в драку, вот и… не ушел сразу.
— Но ты ведь не подумал… — снова завела свою "пластинку" я, однако Йен меня мягко перебил:
— Ильва, ты ничего не сказала из того, что я не знаю сам. И уж точно ничем меня не обидела, сообщив Еванне правду о сложившейся ситуации. Прекрати переживать по пустякам, — он демонстративно зевнул, прикрыв рукой рот, а я застыла на месте, не зная, что на все это ответить.
Вроде бы проблемы решены, особенно если учесть их надуманность. И надо бы пожелать норду сладких снов да убраться восвояси, но… я продолжала стоять, смотреть на "медведя" и думать о том, что же меня цепануло в сказанных им словах. А потом пришло осознание. Я сказала Еве то, что он знал и сам… Ну, конечно же! Все он слышал, и все понял неправильно. Вот только это понимание полностью соответствует его собственным мыслям.
Проклятье! Что же делать-то? Как убедить мужчину, что я хочу быть с ним не только потому, что доверяю ему больше других в сложившихся обстоятельствах? Как донести до него, что мне он нравится настолько, что даже возможное возвращение Таша не заставит отказаться от намерения стать его амантой? Как сделать это так, чтобы объяснения не были похожи на сбивчивые оправдания, которыми наверняка "кормила" его Агира? Да никак!
— Ильва, что-нибудь еще? — тихий голос норда вывел меня из размышлений.
— Да! — решительно сказала я и шагнула к нему. — Можно? — спросила, осторожно касаясь кончиками пальцев твердых наростов, бугристыми полосами ограничивающих мужской лоб. — Давно хотела их потрогать, — призналась, смутившись. — Они чувствительны?
— Нет, — Йен улыбнулся и прикрыл глаза, позволяя мне исследовать свои нордовские "украшения".
Линии наростов брали начало от бровей и, проходя через волосяную часть головы, сходились воедино на затылке, чтобы похожими на гребень буграми спускаться вниз по позвоночнику. Пробежав по ним пальчиками, я запустила руку за ослабленный ворот мужской рубахи, пытаясь проверить, где исчезает "гребень".
— Лера, хватит! — как-то слишком резко выдохнул Йен.
— Прости, увлеклась, — отшатнувшись от него и убрав руки за спину, виновато пробормотала я. — Тебе неприятно, да?
— Приятно, — глядя в упор на меня, сказал норд и, положив ладони на мою талию, притянул меня обратно к себе так, чтобы сократить расстояние между нами, но не убирать его полностью.
— Тогда почему нельзя? — спросила тихо. Он сидел, а я стояла напротив в каких-то несчастных пяти сантиметрах от него, лица наши были почти на одном уровне, и я могла смотреть на этого рыжего великана, не запрокидывая головы.
— Поэтому и нельзя, — уголок его рта дернулся в кривой улыбке, а я, не сдержавшись, коснулась мужского подбородка кончиком указательного пальца. Провела невидимую линию вверх и принялась задумчиво очерчивать контур мужских губ. Йен молчал, и я продолжала, завороженная собственным занятием. Как вдруг услышала громкое:
— Да поцелуй ты его уже! А потом пощупаешь.
— Затухни! — мрачно посоветовал духу напарник.
Я же, резко отдернув руку от лица норда, покосилась на Лааша. А тот, заявив:
— Достали! Уйду я от вас, — театрально закатил глаза, потом красиво долбанулся об стену и, выполнив желание норда, исчез.
— Думаешь, правда, ушел? — некоторое время спустя, спросила я шепотом.
— Вряд ли, — ответил Йен, продолжая придерживать меня за талию.
Мы были так близко, что слышали дыхание друг друга. Один удар сердца, два, три… глаза смотрели в глаза, неотрывно, долго. В комнате было тихо, на столе горели свечи, в камине потрескивал огонь, а от "медведя" снова пахло лимоном с медом, и я, поддавшись неожиданному порыву, сама сократила ту крошечную дистанцию, которую оставил между нами Йен.
Хотела просто прижаться к нему, почувствовать близость твердого мужского тела и шепнуть на ухо какую-нибудь приятную глупость, но вместо дружеских объятий получила поцелуй. Такой нежный и сладкий, что закружилась голова и подкосились ноги. Мир вокруг исчез. Были только я, он и гулкие удары наших сердец.
Тук, тук-тук… тук-тук-тук-бом-м-м! И следом до боли знакомый голос Еванны:
— Йен! Ильва у тебя? Откройте! — а потом снова требовательный стук в дверь, который уже было сложно спутать с биением чьего-то сердца.
Отстранившись от меня, "медведь" хотел было ответить гостье, но я закрыла ему рот рукой и, сделав "страшные глаза", зашептала:
— Ты что? С ума сошел? Молчи! Решит, что тебя нет дома, и уйдет.
Он поцеловал мою ладонь, убирая ее от своего лица, после чего тихо спросил:
— Я могу Еванну и так выпроводить.
— Ага, как же! — усмехнувшись, возразила ему. — Выпроводишь ее, пожалуй.
— Просто скажу, что сплю, а ты не приходила.
— Она не поверит и потребует пустить ее, чтобы удостовериться.
— Бом-бом-бом — требуя внимания, гостья принялась бить по двери ногой.
— Йен, зараза рыжая, открой, говорю! — заявила она, а я, подумав, что такими темпами она сейчас в коридоре треть общины соберет, поежилась.
— Ты так боишься быть застуканной? — голубые глаза норда сузились, а губы чуть искривились в слабом намеке на улыбку. Он неотрывно смотрел на меня и, казалось, совершенно не беспокоился о концерте, который устаивала сестра Таша.
— Конечно, боюсь, — не стала отпираться я. — После той урезанной версии, которую сегодня озвучила Еванне, мое затянувшееся пребывание в твоей спальне лишь вернет ее к первоначальной точке зрения.
