От мужчины не укрылся её жест и Фикр едва уловимо поморщился. — Я уже отчитал своих парней за тот метод, которым они вас захватили. Мне действительно очень жаль.
— Охотно верю. Но вы всё же объясните своим парням, что бить девушку, даже если она оборотень по голове дубиной со всей силой, не самый лучший способ пригласить девушку в гости.
Фикр позволил себе слабую улыбку. И вообще, с каждой минутой он становился всё более подозрительным.
— Знаете Ксанка, я рад, что завтра смогу вас передать эльфам. Ещё пара дней и я, наплевав на все предложенные деньги и угрозы леса не смог бы этого сделать. Вы слишком обворожительны, чтобы с вами можно было так легко распрощаться.
— Буду считать это комплиментом.
Ксанка посмотрела мужчине прямо в глаза и невольно вздрогнула. Поспешно отведя взгляд, она уткнулась в тарелку и перевела дыхание. Только что в почерневших глазах этого красавца, она увидела то самое жидкое пламя, которое частенько толкло мужчин на необдуманные поступки. И ей необходимо было соблюдать осторожность, чтобы сейчас это пламя не выплеснулось через край.
* * *
Завтрак прошёл в дружественной обстановке. Васька старался больше не провоцировать хозяина комнаты на язвительные высказывания. Тот же, в сою очередь, притворился, что принимает в гостях своего горячее любимого племянника. По крайней мере, так это смотрелось со стороны.
К концу завтрака Васька уже готов был завыть в голос, несмотря на то, что волком он уж точно не являлся. Все эти. Тебе не дует? Сливки? Намазать маслица? Может поправить подушечку?
Так и хотелось заорать: нет не дует не трёт не жмёт и не чешется, а масло можешь помазать себе…
Как только Васька почувствовал, что вот-вот взорвётся, он глубоко вздохнул, закатил глаза к потолку и начал мысленно считать единорогов. Этому приёму его научила Ксанка и, надо признать, он помогал. Когда десятый по счёту единорог ускакал вдаль, весело помахивая хвостом, стрельнув на него чёрными стрелками глаз, Васька почувствовал, как его отпускает. И теперь он может нормально реагировать на слова эльфа.
Первое что увидел мальчик, когда открыл глаза, был насмешливый взгляд Хазееля.
— Ты решил вздремнуть прямо за завтраком?
— Нет, решил дать вам шанс остаться при вашей шевелюре.
— Так не честно. Я так старался, а ты совсем не ценишь моих усилий. — Эльф напоказ надул губы.
— Сказали бы сразу, что просто мечтаете о новой прическе, я бы не отказался вам помочь. Зачем же так напрягаться. — И Васька вернул эльфу милую улыбку.
— Что и всё и никаких криков, и истерик. Ты даже не потребуешь выдать тебе в качестве моральной компенсации штаны?
— А зачем, — как-то подозрительно спокойно проговорил мальчишка, — мне и без них нормально. Не станут же на ребенка у вас бросаться, только потому, что он ходит по дворцу без штанов? Или станут? Хотя, ваши станут, я вообще заметил, что большинство остроухих довольно нервные создания.
— Уговорил, — мрачно буркнул брюнет, которого лишили радости позубоскалить, — будут тебе штаны, а то все морально неустойчивые эльфы попруться с претензиями ко мне, а у меня, как ты успел заметить нервы.
Васька флегматично пожал плечами. — Ага нервы и возраст.
— Что?
— Вы сами говорили. — Мальчишка стрельнул в эльфа настороженным взглядом.
— И в кого у тебя такая память?
— Она у меня своя собственная и я ей очень горжусь.
— Оно и заметно. А совести у тебя нет. Хорошо, будут тебе штаны. Посуду заберут слуги. Из комнаты не высовывайся, охрана всё равно не выпустит.
— О! Ты приставил ко мне охрану. Такая честь!
— Не язви. Нам с принцем так долго пришлось объяснять Владыке, что это за новый узор возле двери в библиотеку, очень уж напоминающий по контуру человеческое тело. Самого библиотекаря вообще, чуть удар не хватил, как только он представил, что огонь проник в его святая святых. Хорошо, что Лайтиона уже наказали, а то от библиотекаря ему уж точно досталось бы.
— Его наказали? — Васька вскинул на эльфа удивлённый взгляд.
— И что тебя удивляет? — Вкрадчиво спросил Хазеель.
— Ну, я как бы, никто, а он всё же брат вашего принца. Насколько я понял. Подумаешь, помял меня немного. — Васька как-то беспечно пожал плечами, будто и не видел в своём состоянии ничего ужасного.
Хазеель глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза, а потом заговорил. — Вась, дело не в том, кто ты, и даже не в том, кто он. Он маг, в перспективе сильный. А значит, должен уметь не просто пользоваться своей силой, он должен уметь её контролировать и, совершенно точно знать против кого он может её применять. Он не может просто разбрасываться своей силой направо и налево. Первое чему учат наших магов, это способность сдерживаться. Нельзя применять магию только потому, что ты зол и тебе захотелось. Насколько я понял, там не было даже причины, для того чтобы вообще затевать драку.
— Ну, я как бы его немного обидел — Пробормотал Васька, отводя глаза в сторону.
— Немного обидел, это не тот повод, чтобы швырять в безоружного ребёнка боевыми заклинаниями Васька. И, кстати, что он такого сказал, что ты огрызаться начал?
— Он назвал меня зверушкой своего брата. Или кто-то из его дружков. Я уже не помню. А он ко мне свои руки потянул. Я не люблю, когда меня трогают, особенно без разрешения. — Совсем тихо договорил Васька, так и не посмотрев на эльфа, за всё время своего монолога.
Хазеель молчал, и это немного нервировало. Васька скосил на эльфа взгляд и невольно поёжился, до того серьёзные у того был глаза.
— А меня ты подпустил. Интересно почему.
Васька уже было открыл рот, чтобы спросить, о чём он, и тут же замер. А ведь действительно, подпустил и никакого особого дискомфорта по этому поводу не испытывал. Ощущение было такое, словно Хазеель являлся родственником.
— Я не знаю, — как то беспомощно выдавил он, с беспокойством глядя на брюнета.
— Хм, значит не забивай себе голову.
Васька покосился на эльфа и неожиданно ехидно проговорил. — Вы же куда-то торопились, или я ошибаюсь?
Хазеель даже опешил от наглости мальчишка, который вот так запросто выгонял его из его собственной комнаты. Но, ему ничего не оставалось, как последовать совету маленького наглеца, его действительно ждали.
Как только за эльфом закрылась дверь, Васька показал ему вслед язык и с тоской повернулся к окну. Утро ещё только-только вступало в свои права. Проснувшиеся пташки удивлённо и неуверенно переговаривались. Ночные озадаченно притихли, время от времени подавая голос, а дневные ещё только вылезали из своих укромных местечек.
