— Зачем?! — прохрипел-прошептал он в конце, и было понятно, что вопрос адресован Русу, а не Великим.
— Зачем? — удивленно переспросил «любимец Предков» и пристально глядя на крепкого старика (девяносто для склонных к Силе любых её видов — не предел, они вполне здоровыми доживали до ста двадцати, а Целители так и вовсе могли взять ста сорокалетний рубеж), продолжил:
— Мы были знакомы не больше пяти дней, так? Так. Вы бы мне поверили, что я могу призвать Великих Шаманов? Согласен, вы и так мне не поверили, но ради их вызова согласились пожертвовать кровь. Скажи, а ради другой причины вы бы вскрывали себе вены? — старик, не отводя от пиренгуловского зятя горящего взора, честно пытался прислушиваться к аргументам. Кое-что начинало доходить. — А вспомни руну на жертвенной чаше — ничего не напоминает? А теперь обрати внимание на своих младших братьев, сколько их них погибло? А сколько погибло магов, защищаемых ими на «огненных колесницах», сколько погибло наших ратников, которых защищали шаманы? Если ты в гневе не можешь вспомнить, то я подскажу — единицы. А били по ним двести магов объединенных в тройки! Ну, дошло?
«Глупец! — обозвал себя Барангул, — а я думал, что сильная защита — благоволение к нам Предков!..».
— То была руна «призыва»… — заговорил шаман все еще сквозь зубы. Обида на Великих Шаманов утонула в глубинах по-стариковски ранимой души, потянув за собой и досаду на этруска. Зато всплыло иное недовольство, самое неприятное из всех её многочисленных видов — на самого себя. — Странная руна, кривая…
— Ключевая руна в древнем заклинании Силы, — пояснил Рус, — Предки формируют более мощный щит и с рвением выполняют иные мольбы Избранных. Это мне подсказали Великие Шаманы, когда я по приказу Пиренгула заключал с ними договор, — соврал, конечно.
Накануне далорской битвы вспомнил-таки часть эльфийских «рун Изначального Языка». Крови шаманов, людей склонных к определенному виду Силы, должно было хватить на усиление «милости Предков», точнее — структур из их Силы. Хватило и хватит еще на… неизвестно сколько. Пока динамичные колебания Силы Предков над Избранными не стихали, на что и обратил внимание Барангула.
— Пиренгул знает… — задумчиво произнес старик.
— Еще с того времени, когда был вождем сарматов, — подтвердил Рус.
Шаман еще долго стоял перед «любимцем Предков», со скрипом шевеля мозгами. «Любимец», видя затруднение старого Избранного, постеснялся уйти, не дослушав какой-нибудь просьбы или наставления.
— Если не возьмешь меня в пятно — обижусь, — высказался, наконец, Барангул и, не слушая ответа, двинулся к своим «братьям», которые и не думали расходиться.
«Кто я такой, чтобы судить Великих Шаманов? — медленно размышлял Барангул. К нему вернулось прежнее уважение к Русу, задавленное было подозрением, — не прост этот зять, ой как не прост… Не зря Пиренгул за него дочь отдал, а к вождю я бы и к спящему не рискнул подбираться…», — для старого шамана новый князь так и оставался хитрым, умным, смертельно опасным вождем сарматов, а не властелином всего Тира.
Полдекады свободы! Отдых от всех забот — путешествие на верном Воронке. Специально для этого решил ехать своим ходом и чтобы исключить любой соблазн — взял с собой Бориса. При нем не забалуешь. В смысле, не полезешь в «яму» и не «уйдешь в себя» дольше, чем на статер. Друзья — диверсанты остались при армии, Леон неторопливо вел этрусков. Рус был один… красота! Месхитинский Следящий не считается.
Они просидели в шатре Руса всю победную ночь. Борис оказался крепок на выпивку, не опозорил «русскую» фамилию.
Главный Следящий подробно объяснил, как он раскрыл дело «Виллы Апила». Получалось, что месхитинские менты работают не хуже своих земных коллег, причем лучших представителей племени оперов и следователей. И государственная машина ничуть не слабее. Рус, конечно, подколол Бориса, мол, его ольвийский подчиненный откровенно плевал на столичное начальство, но сам прекрасно понимал причины.
«Да у нас на Кавказе то же самое! — сравнивал он, — клали там на московские запросы большой и толстый, и своим бандюганам инфу сливают почище ольвийского Следящего! А вложил бы он нас — повязали бы стопудово! Повезло… Спасибо, богиня удачи!».
Да, она оставалась безымянной. Местные боялись сглазить. Ну не цирк ли? А с другой стороны, Силу она не имела, как и множество иных «прикладных» богов (та же Клио, например), так что вполне могла действовать «анонимно».
Борис во время пьянки ненавязчиво интересовался его жизнью. Да так ловко, что Рус еле успевал следить за языком. Это еще Следящий был, мягко говоря, навеселе.
«Во мужик дает! — восхищался в меру пьяный Рус, — интересно его опус почитать. Я, оказывается, герой! Смех. Робин Гуд, блин, беглый принц, маг и Призывающий в одном флаконе. Теперь он еще от «пасынка Френома» обалдел. А романтика какая? Бросил царство ради любимой! Но согласитесь, Владимир Дьердьевич, приятно… непременно надо прочесть! Жаль он дома рукопись оставил… значит, надеется вернуться…».
Рус «отпросил» Бориса от другого пленного командования, которых двумя днями ранее отправили под ясны очи Пиренгула. Рахмангул лишь безразлично кивнул и даже не поинтересовался «зачем тебе этот Следящий». Надо и надо — забот меньше, а о чем он подумал, осталось «скрытым за пятью проклятиями» (тирская поговорка).
На второй день путешествия, он услышал рассказ о попытке месхитинской армии освоиться в кафарском пятне.
— Там Лес, развернуться негде. Мне сотник знакомый рассказывал. Воевать не с кем, но не закрепишься. Твари снуют туда-сюда. Стаями не лезут, а все равно присматриваются. На них устроят облаву — они уходят, а ночью возвращаются. Воинов по одному вырезают. Маги ловушки на них ставят — обходят. Прекрасно чувствуют Силу. Только Пронзающие справляются, могут отогнать. Допустим, полк выжег поляну… вот еще что интересно, Рус. Лес горит только при непосредственном воздействии структур, а дальше пожар как отрезает.
— Значит, устроили лагерь на пепелище, поставили охрану, отгородились ловушками. В ночь в обязательном порядке двое Пронзающих дежурят. Наступает утро. И что ты думаешь? — Рус с интересом ждал продолжения. Борис чуть-чуть поинтриговал и продолжил, — Они проснулись в лесу! Нет, не перенеслись. Лагерь зарос! Трава, кусты и деревья на несколько локтей поднялись! Кое-где прямо сквозь спящих воинов проросли! И это на пепелище, несмотря на Пронзающих! Их, оказывается, в сон клонило. Вот когда пожалеешь о лоосках, пусть их дарки жарят, они бы с растениями и животными легко справились.
