Цепь звякнула, натянулась, шея Скеррета хрустнула, шашка выпала из его безжизненной руки, а вервольф поймал ее прямо в воздухе своей когтистой ногой.
– Великолепно, ваше высочество! – воскликнул Вега откуда-то из-под копны грязных слипшихся темных волос. – А теперь, мой юный друг, не поможете ли вы мне сойти к вам, вниз?
– Почему задерживается капитан Скеррет? – раздраженно бросила Опал.
Остававшиеся на командном пункте Кракена офицеры старались держаться от леди-пантеры подальше, на безопасном расстоянии. С балкона, на котором Опал стояла одна, ей было видно, как суда один за другим отчаливают от пирсов, отходят на чистую воду, спасаясь от бушующей на пристани яростной схватки. Корабль самого Гуля, «Душегуб», был охвачен огнем, потерял управление и столкнулся с «Немезидой».
Даже отсюда, с высоты балкона, Опал могла рассмотреть, как ее люди из Баста, вытащив сабли, отбиваются от охваченных паникой пиратов лорда-кальмара, не давая им забраться на свой корабль.
– А ваш хозяин? – огрызнулась Опал на людей Гуля, возвращаясь с балкона в комнату и приближаясь к ним. – Где ваш хозяин, я спрашиваю!
– Обороняет свою башню, – после паузы ответил один из офицеров Кракена. Голос у него дрожал, гвардеец с побелевшим лицом следил за стоящей рядом с ним пантерой.
В этот момент из глубины лестничного колодца долетел булькающий нечеловеческий вопль. Все офицеры посмотрели в сторону лестницы, затем вновь обернулись к Опал.
– Лорд Гуль? – спросила она. Офицеры торжественно кивнули.
Опал прыгнула назад, на балкон, прочно уцепилась когтистой ногой за деревянный пол, перегнулась через перила. Внизу царил хаос. Если Опал не попадет на борт «Немезиды» немедленно, она может не попасть туда никогда.
Бросив взгляд через плечо, Опал заметила, что офицеры Кракена, продолжая нервно смотреть на нее, обнажили свое серебряное оружие. «Против меня?» – мелькнуло в голове Опал. Возможно, офицерам стало известно о том, что ее бастийцы саблями прогоняют с палубы «Немезиды» своих запаниковавших товарищей – пиратов. Что ж, узы, которые связывали лордов-котов с лордом-кальмаром, давно готовы были порваться, если уже не разорвались. Сейчас, когда весь окружающий мир охвачен огнем, то, что она советник короля Лукаса и приближенная к нему особа, не значило больше ровным счетом ничего.
Опал подумала о своих маленьких детях, оставшихся дома, в Браге. «Что я здесь делаю?» – спросила себя Опал. Не слишком ли долго она болтается на чужбине и плавает под морским флагом своего брата, стараясь произвести хорошее впечатление на отца?
Любимцем досточтимого лорда Обы всегда был Оникс, и вряд ли Опал удастся что-то изменить. Да она и не стремится к этому. И не хочет погибать в огне за Обу, если честно сказать. Опал вновь посмотрела на море. Из темноты со стороны моря приближалось несколько освещенных отблесками бушующего в гавани пожара судов. На их мачтах можно было рассмотреть флаги, и это не были вымпелы ни бастийского флота или вестландского, ни даже флота Кракена. Пять кораблей, и на мачте у каждого черный флаг с серебряной головой Волка. Пять кораблей, за которыми много месяцев охотился весь королевский флот. Они подходили к плавучей крепости, надвигаясь страшно и неотвратимо, словно стая акул. Во главе этой стаи шел «Мальстрем», рядом с ним разрезала волны своим бронзовым форштевнем белоснежная «Белуга».
– Боса, – прошептал самый смелый из офицеров Кракена, рискнувший приблизиться к Опал и тоже выглянуть с балкона. – Идет освобождать своего друга.
– Графа Вегу? – спросила Опал, и ее вопрос прозвучал как утверждение. В этот момент со стороны лестницы раздался шум, заставивший их обоих обернуться. В дверном проеме показался лорд Гуль. Он явно только что участвовал в бою – огромная трансформировавшаяся голова Кракена была утоплена в плечи, глаза выпучены, одежда разодрана и выпачкана в крови. Радостно щелкая клювом, Кракен впихнул в комнату приведенного с собой мальчишку и швырнул его на пол.
– Кто это? – спросила Опал, взглядом указывая на мальчишку.
– Юнга Веги, его любимый вестовой, если не ошибаюсь, – проскрипел Кракен.
Он подпихнул мальчишку ногой ближе к Опал.
За дальнейшим леди-пантера наблюдала со смешанным чувством удивления и омерзения. Долетавшие вспышки огня бросали розовые и пурпурные блики на блестящее серое тело Кракена. Лорд-кальмар встал над мальчиком, и в это время крепостная башня содрогнулась от очередного взрыва. Раздался мокрый хруст, ноги и руки Гуля, казалось, разорвались и исчезли, а вместо них появились восемь длинных, извивающихся, ужасных щупальцев.
– Мы еще сможем уйти отсюда, уведя в цепях Акулу, – сказал Гуль своим низким булькающим голосом. – А может быть, вместе с ним даже и Волка!
Глава 4
Баллада о Кровавой бойне
Пробиравшегося по замерзшему, укутанному клубящимся туманом лугу лорда-пантеру сопровождал десяток бастийских «золотошлемников» с зажженными факелами. Земля под ногами была мягкой, неторопливая северная весна добралась и сюда, на склоны гор Уайтпикс, медленно превращая снег в грязь. Охрана выделялась любому выходившему в поле лорду-коту, это была привилегия, которую высоко ценили и которой очень завидовали их товарищи по оружию. На самом деле, если разобраться, Ониксу охрана была не нужна – он сам был живым, ходячим и смертельно опасным оружием, самым грозным оборотнем-котом, какого когда-либо видел свет. Как правило, к своей личной охране он относился с плохо скрываемым презрением, однако нынешней ночью втайне был рад тому, что идет не один. Точнее, радовался присутствию всех своих спутников, за исключением одного – идущего в нескольких шагах позади него короля Лукаса в нелепых на поле боя позолоченных доспехах. У бедра Лукаса болтался охотничий рог, с помощью которого король собирался подавать сигналы своим возлюбленным дикарям.
Прошедших магический ритуал в святилище стоящих камней воинов Черного Сердца направлял по затянутому туманом лугу сам Лукас, остальные командиры бастийской и вестландской армий испуганно держались в сторонке, предпочитали наблюдать за происходящим издалека. Дикари, которых Лукас выпустил в ночную тьму и нацелил в сторону стурмландских укреплений, сильно отличались от своих оставшихся в лагере собратьев. В них не осталось почти ничего человеческого – тела Лесовиков казались искривленными, обросшими непомерно большими мускулами и покрылись густыми темными волосами. Вместо нормальных ногтей на пальцах их рук и ног выросли когти. Из-под густой, закрывающей верхнюю часть лица шапки волос просвечивали горящие янтарно-желтые волчьи глаза, зубы во рту стали заметно длиннее и сделались острыми, как бритвы.
