— Я сказал «замок»?
— Переговоры, князь, — напомнила ему. — Ну, какая разница, замок или дворец? Мне по барабану, чесслово.
Не успела я договорить, как стены коридора вмиг потемнели, вместо прекрасных светильников и люстр из хрусталя появились обыкновенные факелы, пол утратил ковровые дорожки, а потолок стал ниже. Князь чертыхнулся, а вдалеке послышались крики и визги.
— Это что было?
— Где? — огрызнулся князь, хмуро взирая на изменения его дворца.
— Да здесь и там, — махнула рукой в сторону визгов.
— Потеря контроля… плохо. Ты меня из равновесия выводишь, диверсантка.
— Кто — я? Больно надо…
— Правда, а насколько больно, — заинтересованный взгляд сверкнул и переместился на мои губы, а потом в области груди и застрял.
Появилось острое желание треснуть князю по лбу или прикрыться руками.
— Так, переговоры…отличная идея. Погода на улице замечательная? — прислушался, поцокал языком, все так же не отрывая взгляда от моего декольте, ему там медом что ли намазано? — Отвратительно!
Скосила глаза себе в вырез, что же там такого отвратительного.
— Погода говорю мерзкая…может вернемся в спальню?
— Не вариант. А завтрак?
— Забыл. Исправим.
Не успела прикрыть рот, как меня снова поцеловали, перемещая в… столовую? Огромный очередной зал в готическом стиле, то бишь замковом, ага, посреди огромный стол, весь уставленный едой, двенадцать стульев с высокими резными спинками, и при этом свободных мест еще осталось полно.
— Прошу, — пригласил меня за один конец стола. Отодвинул кресло, дождался когда я сяду, и снова завис за плечом.
— Хорош пялиться, — фыркнула, затыкивая в вырез салфетку.
Позади шумно вздохнули, и отчалили…на другой конец стола. Ого, а мы друг друга вообще услышим?
— Мы одни будем завтракать? — решила уточнить на всякий случай. Вдруг сейчас народ набежит и все вкусненькое расхватает.
— Да. Не хочу тебе аппетит портить, — был мне лаконичный ответ.
А вот слуг было много, все что-то носили, накладывали, наливали и забирали. Не стану вдаваться в тонкости сервиса, только вот после насыщения пришла здравая мысль, что я странно реагирую на перемену места жительства. Без истерик!
— А, скажи-ка, Эдуард, — вытерла рот салфеткой и откинулась на спинку, положив руки на сытый животик, — а ты мне внушения никакие не проводил? А то так хочется поистерить, а не могу.
Мужчина поднял голову, покачал ею, затем поднялся и медленно подошел ко мне. Отодвинул стул и присел. Взял меня за руку, и таким доверительным тоном ответил:
— А тебе вредно истерить. Надо ребеночка беречь. И есть за троих.
— Почему за троих?
— Ну, за двоих, но с запасом.
— Слушай, ты мне зубы не заговаривай, отвечай по существу, было или нет?
— С кем?
— С рыжей…тьфу, я же про внушение хотела спросить…, — покраснела, потупилась, закусив губу.
Чего это я, спрашивается, про рыжую-то вдруг вспомнила? Не все равно что ли?
Князь тихо засмеялся, поцеловал каждый пальчик и ласково так ответил:
— Рыжая в прошлом. А внушение еще с того подвала осталось. Само пройдет. Только истерики я все равно не допущу. Карина, давай жить дружно.
— Леопольд, выходи, подлый трус, — ехидно передразнила, и невольно улыбнулась в ответ. Ибо то, что рыжая в прошлом, меня радует, как это ни странно. — Опять будешь торговаться?
— Нет. Предлагать.
— Что? Руку и сердце, — рассмеялась недоверчиво.
Князь замолчал, пристально следя за выражением на моем лице. Затем вздохнул и разочаровано произнес:
— Вообще-то я не предлагать должен, а просить…но не сейчас.
Мой смех оборвался.
— В смысле… а почему не сейчас?
— А ты согласишься?
Почесала кончик носа, затем нервно дернула за ушко и мотнула отрицательно головой.
— Так и думал. А ничего страшного, мы еще в стадии конфетно-букетной застряли, — снова улыбнулся мне князь, не отпуская ручку.
Я озадачено выгнула бровь.
— Конфеты? Букеты? Что- то не припомню-ю-ю… Эдик, — он поморщился, — первое: расскажи о своем мире, второе: какие у меня права, и что я буду делать в этом замке? Ну, в третьих, только не говори — нет, есть вообще шанс вернуться? И еще, что насчет Ольшанского?
— Не здесь.
Он поднялся, подал мне руку. С сомнением посмотрела на мужчину и вяло поинтересовалась:
— Опять целоваться полезешь?
Князь хмыкнул и потянулся ко мне. Я тут же прикрыла его рот ладошкой.
— А ничего что я не испытываю при этом абсолютно никакого удовольствия? Князь, ты целоваться не умеешь, да?
Отстранился, сердито полоснув по мне взглядом.
— Это клевета. Доказать?
— Ну, думаю, все же лучше тебя научить, — коварно улыбнулась и вцепилась в отвороты сюртука. Резко дернула мужчину на себя, заставляя наклониться, и впилась в его губы своими. Опалило должно быть обоих, затянуло и даже громыхнуло над головой. Вскоре уже стонали, не в состоянии оторваться, прекратить эту сладостную пытку. Нервное покашливание откуда-то со стороны вернуло меня на землю грешную, что я нечаянно прикусила князю язык.
— Фто фы тфофишь?! — прошипел укушенный. Затем резко развернулся, вместе со мною и уставился на каргу.
Я осмотрелась, мысленно застонав. Опять перенес в спальню. Тогда что тут Жанна делает?
— Фево тебе? — зашипел на нее князюшко.
— Ох-ты ж, свет моих очей, — вот где Эдик поднабрался обращений-то, закудахтала та.
— Ну? Снова решила помочь? — не осталась я в долгу. — Шла бы ты, Жаннет, сами справимся.
— Не хами, девонька, старшим, — огрызнулась грымза старая. — Почто, князюшко, обидел мою Мерседес? Не мог ей молодого да сильного подобрать, зачем за немощного выдаешь?
Вот оно что?! Мне тоже стало интересно узнать ответ на этот вопрос. Отстранилась от мужчины и отошла к окну, поглядывая на задумчивого князя. Решил на два фронта трудиться?
— Не подумал, прости, Жануария, — покаянно вздохнул наконец князь, и быстро глянув на меня, четко проговорил. — Есть кандидат. Не старик, но и не юнец, и, судя по прошлым подвигам, на немощного не тянет. Сейчас решу этот вопрос. Я вернусь, — это мне, — пошли, — это бабке и под ручки ее из спальни утащил.
Двери за ним закрылись. Подошла, подергала, — заперто. Вот так дела! Интересно, кого это он решил теперь сосватать рыжей. Ох и не понравился мне его виноватый взгляд. Ждать пришлось не долго. Минут пятнадцать и князь снова в спальне, весь такой светится от счастья. Меня же пробрал озноб.
— И кто сей счастливец? — поинтересовалась, присаживаясь в кресло у камина. Яркие языки огня согревали, дрожь начала отступать.
