— Хорошо, но, святой отец...
— Это я тебе, сын мой, объясню. Позже.
Позже так позже. Если спасение Олафа требует таскания кошек, он готов их таскать с утра до вечера. Мешками. Луциан что-то нажал и посторонился, пропуская Руппи вперед. В уже знакомой комнате ничего не изменилось. Разве что огонь в камине не горел.
— Брат Орест! Вы ведь из су...
Может быть, Руппи и смог бы удержать Гудрун, если б думал о ней, но он ждал известий, а кошка рванулась, заехав лейтенанту по руке задними лапами, шмякнулась на пол и зашипела.
Брат Орест кивнул и принялся спокойно развязывать служившую ему поясом веревку. Кошка, охаживая себя по бокам хвостом и прижав уши, боком наступала на раздевающегося монаха. И так немаленькая, распушившись, Гудрун превратилась в шипящий шар. Очень злобный. Брат Орест бросил в сторону кошки веревку, следом отправились сапоги и верхнее одеяние, под которым обнаружилась почти абордажная рубаха, заправленная в штаны, и еще один пояс, для оружия. Брат Харитон цеплял сброшенные вещи какой-то железякой и совал в алый сундучок. Кошка уже не шипела, а рычала. Руппи оглянулся на Луциана. Тот спокойно перебирал красные четки.
— Брату Оресту требуется время, чтобы... мм... успокоить Гудрун и предстать перед нами в должном виде. Идем, сын мой.
— Но... — Руппи оглядел свихнувшихся монахов и свихнувшуюся кошку. — Я должен знать, что было в суде!
— Только то, чего мы ожидали. — Брат Орест отвлекся лишь на мгновенье, но Гудрун хватило. Она прыгнула.
3
Ламброс отыскался именно тогда, когда маршалу было не до подчиненного. Неуместный стук вызвал законное желание запустить в дверь чем попало, Капрас поддался и запустил. Сапогом. Понял, кому уподобился, рухнул на способное выдержать дюжину коров ложе и расхохотался. Гирени вытаращилась на господина и неуверенно хихикнула. Маршал, не переставая хохотать, привлек к себе девчонку, на этот раз совершенно по-отечески. Малышка была нежной и при этом веселой, от нее не хотелось уходить, но Ламброс не из тех, кто без причины ломится к начальству. Карло поморщился и принялся одеваться, Гирени соскочила на застеленный шкурами пол и побежала за сапогом. Будто собачонка.
— Не надо, — поморщился гайифец. — Не надо бегать. Я сам.
— Почему? — не поняла Гирени. Она одеваться не спешила, то ли по наивности, то ли наоборот. Капрас поцеловал теплый носик и крикнул:
— Что случилось, капитан?
— Письмо от Гапзиса, — донеслось сквозь толстенную дверь. — Мой маршал, это в самом деле срочно. Нас все-таки втянули...
— Бацута кошачья! — Да-да, бацута! И плевать, что это оскорбит уши тараканов и шпионов. Капрас пинком распахнул дверь — в завешанной оружием и коврами комнате не торчало никого, кроме Ламброса. Подтянутого и откровенно встревоженного.
— Вкратце, — велел Капрас.
— Гапзис отбил серьезное нападение. Мой маршал, лучше прочтите доклад. Ручаюсь, Йоргас не преувеличивает. Он на это просто не способен.
— Да, — согласился маршал, — Гапзис тем и поражает воображение, что собственного воображения у него нет.
Что наплетут имеющие воображение кагеты, Карло представить не брался, но драка была хороша сама по себе, без приправ. Гапзис казенным языком доносил, что три дня назад, под вечер, в селение галопом ворвались дружинники одного из соседских казаронов. Пронеслись, переполошив народ, по улочкам и погнали коней в гору, прямо в Пирхаллуп. Почти сразу же появились и враги — большой отряд воинов в барсовых шкурах. Эти не орали, зато рубили всех, кто попадался на пути. И тоже стремились к замку.
Батальон Гапзиса гостеприимные хозяева разместили у самых стен, в верхней, «почетной», части селения. Когда начался переполох, большая часть гайифцев после обильного ужина собиралась отдыхать. Офицеры не сразу сообразили, что происходит, — казаронские дружинники любили пошуметь, но вид загнанных до пены лошадей и окровавленных всадников заставил поднять тревогу. На то, чтобы подготовиться к отпору, требовалось время, но милость Создателя не оставила его верных последователей: дикари появились на площади перед замком уже после того, как гайифцы заняли позиции. Пусть на несколько мгновений, но после.
Мушкетеры за высокими каменными оградами были наготове, и бириссцев встретили мощными залпами. Нападавшие потерь не испугались, полезли врукопашную, гайифцы пустили в ход алебарды. Никто из людей Гапзиса не отступил и не запаниковал; страшные седые головорезы не смогли прорвать их рядов. Нападающих становилось все больше, но и к батальону подоспела помощь. Первыми явились кагетские рекруты, которые сами, без приказа, группами и поодиночке примчались к месту боя. В рукопашной от них пользы не было, зато перезаряжать мушкеты они уже умели, чем и занялись, оказав серьезную помощь стрелкам. К сожалению, наиболее храбрые приняли участие в резне и в большинстве своем погибли, но к этому времени подтянулись дружинники Курподая. Сперва они укрылись в замке и заперли ворота, но увидев, что налетчики увязли в схватке, исход которой не вполне определен, спустились на помощь союзникам. Бириссцы отступили. Уже совсем стемнело, и пуститься в погоню никто не рискнул.
Потери батальон понес небольшие: семеро убито, двадцать шесть ранено; у бириссцев убито восемьдесят девять человек. Раненых нет. Сначала были, но кагеты с ними покончили. Резали быстро и решительно, даже женщины были замечены за этим.
Рапорт завершали две подробности: одна важная и поганая, другая — просто забавная. Во время последовавшего за боем празднования Гапзис узнал, что налет был отнюдь не случайным. Собранный сторонниками Хаммаила отряд в три сотни человек отправился в набег на Западную Кагету и на полдороге столкнулся с более многочисленными бириссцами, которые двигались навстречу, очевидно, со сходными намерениями. Бой вышел коротким, хаммаиловцы разлетелись кто куда. Самые сообразительные вспомнили, что Пирхаллуп хорошо укреплен, и рванули туда в надежде на помощь и защиту. Ну а враги — следом.
Забавное же заключалось в том, что те самые мгновения, которые не упустили гайифские мушкетеры, им подарили замковые прачки. Хозяйственные постройки при замке располагались ярусами по склону горы, и где-то на середине склона на головы мчавшимся «барсам» было опрокинуто несколько чанов с бельем. Заминка, когда незваные гости выпутывались из-под простыней со скатертями, и оказалась решающей.
4
— Именно так, — подтвердил брат Орест и поморщился. — Прошлый раз было то же самое.
Руки адрианианца выглядели устрашающе, хорошо, Гудрун не удалось добраться до глаз и лица. Сейчас разбойница и думать забыла о своей жертве, в очередной раз захватив лейтенантские колени. Кошачью злобу словно бы выгребли вместе с уличной одеждой пострадавшего, Руппи так и сказал. Раненый усмехнулся, епископ отложил четки. Раньше он их с собой не таскал.
