От Анегарда трудно было оторвать взгляд, но я все-таки заметила, как глядит на сына Иозельма. Заметила — и словно под дых ударили! Змея? Нет, хуже! Упырица болотная, хищная злобная тварь! Ох, Анегард, братец мой нечаянный, да лучше вовсе без матери, чем с такой! Боги, безмолвно взмолилась я, услышьте его, дайте ему удачу! Он наш защитник, наша надежда…
Анегард обошел круг полностью и вернулся в кольцо людей. И в тот же миг от толпы отделилась баронесса Иозельма. Придерживая кончиками пальцев широкие юбки, гордо прошествовала к алтарю Матери человеческой. Сняла ожерелье из красных камней, подняла над головой, всем напоказ, — камни вспыхнули алым кровавым сиянием, — опустила на алтарь. Отчетливый, слишком низкий и властный для женщины голос разнесся над луговиной:
— Матерь человеческая, госпожа над богами и людьми, великая и милосердная! Прими дар мой, склони слух к мольбе матери, помоги образумить чадо мое, кровь от крови моей и плоть от плоти, сына, почтительность забывшего и послушание отринувшего! Ибо в гордыне своей не желает слушать мать, и даже до того дошло, что готов предать меня в руки врагов моих, жаждущих смерти моей! В руки тех самых врагов, что заточили в узилище супруга моего, приписав ему чужие преступления!
Ай да баронесса! "Чужие преступления"! А что преступления эти не чьи-то там «чужие», а твои, что барон Лотар за твою же подлость добрым именем платит, — не считается?! Что сын тебя, мятежницу, вопреки королевскому указу в замке укрывает — мелочь, благодарности не стоящая?! Зигмонд со всей дури сжал мой локоть, я пискнула от боли и опамятовалась. Еще бы мгновение, и…
Ожерелье исчезло в сгустившемся над алтарем нестерпимо ярком свете: богиня приняла дар. Кажется, охнула не только я. Но Анегард и глазом не моргнул. Стоял и смотрел спокойно, как возвращается Иозельма, гордо задрав подбородок… как шарахаются от нее люди… только Ланушку приобнял, и та прижалась к брату, испуганно отшатнувшись от протянутой матерью руки.
Люди уходили с храмовой луговины. Торопливо уходили, тревожно. Здесь вдруг стало неуютно — то ли близкой войной повеяло, то ли недовольством богов. Мне тоже хотелось быстрей вернуться в замок, но Зигмонд попросил нас с бабушкой задержаться. Я глядела в лица идущих мимо и думала: о чем просили они? Если бы баронесса Иозельма была мужчиной, божий суд свершился бы ныне — по традиции, через поединок. Но мать и сын?
Сын не может идти против матери, вассал не должен идти против короля. А может ли женщина требовать послушания от сына, если по ее вине грозит смерть мужу? Вправе ли мать приказать сыну стать мятежником? Сложно это все.
— Зиг, — спросила я, — кто из них прав перед богами?
Нелюдь ответил, почти не раздумывая:
— Оба.
— Но… как же это?..
— Да вот так, — пожал плечами заколдунец. — Баронесса права, обвиняя сына в непочтительности — заметь, Сьюз, она не желает объяснять причины. Хотя сама наверняка понимает. Анегард прав, считая мать виновницей несчастья с отцом. И потом, королевский указ помнишь?
Я поежилась. Если Анегард еще и перед королем виноватым окажется…
— И что теперь будет?
Зигмонд посмотрел мне в глаза — остро, аж мурашки по спине побежали.
— Боишься за него?
— Ну… да, — призналась я. — Боюсь. Почему бы мне за него не бояться? А баронесса мне не нравится.
Нелюдь фыркнул:
— Еще б она тебе нравилась! Так, все ушли, пора.
— Что пора? — не поняла я.
— Разбираться, — мрачно ответил Зиг. — Пойдем.
Как это "все ушли", чуть не спросила я, если на поляне еще толпа целая? Но — осеклась. Люди и правда ушли. Кроме бабушки, Анегарда и меня, на луговине остались только заколдунцы. Зигова стая.
Они изменились с той ночи на болоте. Все. И не в том даже дело, что отъелись и приоделись, просто людского стало больше в них, а звериного — меньше. Рыжий мальчишка, что глядел тогда затравленным волчонком, весело мне улыбнулся. Женщина, похожая на Гвенду, обнимала его за плечи, и в лице ее был покой. И даже те, в чьем облике осталось совсем мало человеческого, ощущались — людьми. Безумие кровавых чар отпустило их. Всем нам повезло с Анегардом, подумала я, что людям, что нелюдям.
— Слушайте меня все! — Зигмонд обвел собравшихся тяжелым взглядом. — Люди поговорили с богами, и скоро станет ясно, кто из них получит ответ. Но у меня, — Зиг медленно, нарочито показал клыки, — тоже есть вопрос к моей богине. Все мы, кто здесь есть, связаны узами крови, и я задам его так, чтобы вы слышали.
Зиг подошел к черному алтарю, и я невольно затаила дыхание.
— Приветствую тебя, Великая! Прими мой дар, услышь слова мои! — Зиг выхватил кинжал, на черный камень упало несколько капель крови, и я, хоть и далеко стояла, услышала тихое шипение, с которым впитались они в алтарь Прядильщицы.
Промозглый холод сгустился над луговиной.
Она пришла.
Как малый ребенок, я вцепилась в бабушкину руку. Меня затрясло, горло стиснуло удушьем. Словно провалилась наяву в тот самый сон, что мучил все эти ночи!
Чего хочет Зиг, в панике думала я, зачем он позвал Ее?! Я не хочу!..
— Сьюз, — рука Анегарда стиснула плечо, — успокойся, не трясись. Зигмонд все делает правильно.
Стало чуть легче. Нет, ужас никуда не делся, но я хотя бы смогла дышать. Холод немного отступил, или же я попросту притерпелась; около сердца вдруг почудилось что-то теплое, я пошарила рукой по груди и нащупала дареный амулет. Он казался трепещущим птенцом под ладонью: не просто теплым, но живым и пушистым. Я перевела дух и стала глядеть на Зига.
А Зиг тем временем достал короткую стрелу, поднял над головой и заявил:
— На этой стреле кровь Анегарда. Стреляли в спину, перед тем напугав коней. Хорошо напугав, — нелюдь обвел поляну внимательным взглядом. — Так напугав, как, я думал, только мы и умеем. Поэтому, прежде чем искать врага в другом месте, я хочу убедиться, что его нет среди своих.
Стрела беззвучно легла на черный камень.
— Помоги, Великая! Проведи по следу, и пусть тот, на ком след оборвется, станет твоей наградой!
Стрела взмыла над алтарем, повертелась туда-сюда, словно принюхиваясь… и щенком ткнулась мне в ладонь.
— Что это?! — не выдержала я. — Почему?..
— Ты дала ее мне. — Зигмонд, как всегда, оказался рядом незаметно. — Все верно, первый след взят.
Как будто эти слова послужили командой, стрела отпрянула от меня — и очутилась на бабушкиной ладони.
— Магдалена вытащила стрелу из раны, — кивнул Зиг. — Дальше!
Анегард крутнулся на месте, воскликнув:
— Эй, только не надо снова в спину!
