По мере того, как подлинные события начинали просвечивать сквозь неубедительные декорации, выстроенные ограниченным карличьим умом, Дрю из Дрона веселел. Завершилась та полоса неудач, которая ознаменовалась неловкой находкой Живого Императора и тщетными его дальнейшими поисками.
Теперь, ведомый счастливой звездой Смерти, посланник вышел на отчётливый след преступления, многие его догадки и смутные предвосхищения подтверждались. Одно своё мнение Дрю из Дрона, впрочем, существенно изменил — мнение о Чичеро (о настоящем Чичеро, разумеется, а не о подменившем его отшибинском карнавале).
Теперь-то этот собрат по Ордену посланников Смерти представлялся Дрю в новом, уже подлинном героическом ореоле. Чичеро первый нашёл врага, и схватился с ним, и был им подло уничтожен (а ведь как обидно мёртвому человеку лишиться своего честно заслуженного посмертия, могущего длиться практически вечно!).
Оставалось, правда, признать ещё и то, что Живой Император, будь проклято его имя, оказался не пустой выдумкой мистификаторов. Но здесь Дрю из Дрона предпочитал не спешить. Ясно одно: посланник Чичеро встретился с сильным врагом, но был ли тот и в самом деле Живым Императором, будь проклято и т. д., - это, по-хорошему, надо ещё доказать!
Но что за подлецы всё-таки эти жалкие карлики! Вот уж подлинная Отшибина в действии: никакого уважения к павшим героям! Только и думают, что о своей мелкой выгоде. Присвоили себе его имя, делают эти именем всяческие свои гнусности, и думают, что всё им сойдёт с их коротких карличьих ручек! Нет же — Дрю из Дрона не позволит им глумиться над памятью посланника Смерти! Пусть с подлинным Чичеро посланнику Дрю и не привелось свидеться, уж наверное это был рыцарь, исполненный благородства и тонкого ума — иных в посланниках Смерти и не держат.
Посланников Смерти потому так называют, что есть у них привилегия получать задания лично от Владыки Смерти: всюду он их может найти и отдать приказ, которого они не посмеют ослушаться. Слышат они голос — это голос самого Владыки, — и называет этот голос кодовое слово, сообщаемое каждому из посланников при вступлении в Орден. И звучит тот голос, как музыка органная, и вливается в жилы мощь несказанная. Ах, Владыка, что же ты молчишь? Столь важные донесения шлёт тебе верный посланник Дрю из Дрона, и ждёт ответа, и нуждается в руководстве…
Дрю заранее, ещё на этапе подготовки нынешней своей миссии, был подробно ознакомлен с био- и некрографией собрата по Ордену. Конечно, Чичеро Кройдонский — провинциал по рождению, он происходил из этого же самого Серогорья, в котором ему привелось схлестнуться в последнем поединке с врагом. Но тот провинциализм — это лишь краткий миг жизни до посмертия.
Большую же часть своего посмертного существования Чичеро, как и надлежит истинному посланнику, провёл на подлинно цивилизованном Западе, то есть далеко за западными Порогами Смерти. И если у истоков его образованности стоял авторитет местного разлива — магистр некромантии Гру — то в дальнейшем Чичеро восполнил свои пробелы в университетах Абалона, Кадуа и Приза. В последнем они с Дрю не совпали по времени пребывания, иначе — кто знает — могли бы и подружиться.
Братство интеллектуалов — оно выше условностей рождения, выше состязаний в богатстве или военной славе, выше даже местного патриотизма (известно, как Чичеро любил своё унылое Серогорье). Основу подобного братства составляет возможность понять самую изощрённую мысль другого, каковая возможность дарована избранным — и дарована им действительно хорошим образованием.
* * *
Следующем именем в цепочке, раскручиваемой Дрю из Дрона, будет магистр Гру. На него как на вдохновителя своей миссии в Цанце указывал ещё сам лже-Чичеро, на него же указал и примитивный тип Плю. Подобно тому, как выживший смотритель дозорной башни прикрылся авторитетом старейшего дозорного Стрё, а тот сослался на своего начальника Плю, так и некромант Плю теперь указал на этого «мудреца» из Нижней Отшибины. По хвастливым полунамёкам недалёкого Плю выходило, что он — один из учеников магистра Гру. Что ж, каковы ученики, таков и учитель, надо полагать.
Сам Дрю этого расхваленного отшибинскими недоумками некрософа видел раза два, но — мельком. Одна из встреч заключалась в том, что Гру — в качестве хозяина сборного пункта посланников Смерти в Нижней Отшибине — передал ему, как и ещё четверым посланникам, известие от Чичеро о находке Живого Императора, оторвись его башка.
Магистр Гру, по воспоминаниям Дрю, выглядел неярко. Невзрачный лысенький седобородый типчик ниже среднего роста, он ещё постоянно горбился — видимо, чтобы в среде отшибинских карликов сойти за своего. А как уморительно он кутался в коричневую некромантскую мантию — точно в броню!
А говорил-то этот мудрец — с фальшивым глубокомыслием на лице. Маленькие подслеповатые глазки в разговоре Гру почему-то сводил на собственный незначительных размеров нос. На этой малой сцене он, вероятно, лицезрел какие-то исторические баталии, через призму коих и вёл беседу.
Человеку такой внешности и с такими манерами в университетах Приза, Абалона, или даже Цига, разумеется, нельзя и мечтать занять какое-либо стоящее место. Понятно, почему он решил закопать себя в этой Нижней Отшибине, где каждый дурак с обожанием глядит в его надменно поджатый рот.
Теперь к этому Гру — Верховному магистру некрополей земли Нижняя Отшибина, как его с помпезностью величают почитатели, придётся присмотеться повнимательнее. Вполне может быть, что и старик Гру — пешка в чьей-то бесчестной игре (может, в игре отшибинского вождя Врода Занз-Ундикравна), но он может оказаться и главным инициатором этой игры. Статус и безоговорочное уважение его широкого окружения — позволяют.
* * *
Выезжая из Цанца после удачного разговора с Плю, посланник Дрю летел вперёд подобно чёрной птице. Конь, распластав крылья, нёсся длинными прыжками, чёрный плащ посланника Смерти развевался вроде дополнительного ряда крыльев, холодный ветер осеннее-зимнего порубежья, сменивший проливные дожди, дул прямо во вдохновлённое мёртвое лицо Дрю.
На бревенчатой дозорной башне, охранявшей Большую тропу мёртвых при повороте на Цанц, посланник с некоторой гордостью отметил след своего вмешательства: там стоял только один смотритель (а не два, как положено), и этот смотритель при подъезде Дрю согнулся в глубоком поклоне. Поклон этот служил одновременно и знаком глубочайшей вежливости, и способом спрятаться от опасного проезжего.
Дрю улыбнулся и помахал рукой согбенной спине. Пролетая мимо башни на всём скаку, он уловил обрывки речи смотрителя, сказанной тем самому себе.
