Светловолосая мисс Кристалл была самой молодой среди преподавателей академии, и к тому же очень симпатичной, так что дети поверяли ей все свои секреты. Надо сказать, мисс Кристалл свято хранила чужие тайны и никогда никого не выдавала.
— Понимаете, я беспокоюсь о друге, — признался Фиделио.
— О Чарли Боне?
— Да. Он не пришел в школу, и я не знаю, что с ним случилось.
— Может быть, доктору Солтуэзеру что-нибудь известно. Я спрошу его на большой перемене, а потом скажу тебе, договорились? — Мисс Кристалл ободряюще улыбнулась.
— Спасибо вам огромное! — обрадовался Фиделио, пристроил скрипку обратно на плечо и взмахнул смычком.
Впрочем, сосредоточиться ему так и не удалось — Фиделио с нетерпением ждал, когда кончится урок, и играл хуже некуда. Когда, наконец, прозвенел звонок, мальчик вылетел из класса и помчался в раздевалку — оставить плащ перед большой переменой. Он уже направился в сад, как вдруг завидел Доркас Мор: та шла к двери музыкальной башни и несла под мышкой синий плащ.
Фиделио это не понравилось. Доркас на стороне врага и к тому же умеет наводить злые чары на одежду.
— Что тебе там надо, Доркас? — спросил он.
Та вздрогнула от неожиданности, но быстро нашлась с ответом:
— Да вот, плащ мистера Пилигрима нашелся в библиотеке, и мне велели отнести его в музыкальную комнату.
— Но ведь мистер Пилигрим уволился.
— И что с того? — Доркас дернула плечом. — Мне велели, я и несу. Во всем должен быть порядок.
— А то, что… — Фиделио запнулся. Неужели эта поганка отравила плащ черной магией? Но зачем?
— Ладно, иди, раз такое дело, — сдался он и двинулся в сад.
Габриэля в саду не оказалось, зато Фиделио почти сразу углядел Танкреда, который разговаривал с новичком, щуплым Джошуа Тилпином, и поспешил к ним.
— Танкред, есть разговор! Только… — он многозначительно посмотрел на Джошуа, — не для посторонних ушей.
Танкред благодушно похлопал Джошуа по плечу и сказал:
— Ну, беги, Джош. И спасибо, что нашел книжку.
— На здоровье, Танкред! — просиял Джошуа. — Надо будет — обращайся еще. Счастливо! — И он побежал по своим делам, вернее, упорхнул, легко, как птичка.
— Странный какой-то, — бросил Фиделио.
— Да брось ты, отличный парень! — отмахнулся Танкред. — Всегда готов помочь.
Фиделио решил сменить тему — его больше волновал Чарли, а не Джошуа.
— Ты не знаешь, куда подевался Чарли?
— Знаю. Пошли, пройдемся подальше, а то тут народу полно.
Они направились к руинам, где обнаружили Оливию и Эмму. Девочки устроились на стволе поваленного дерева. Оливия серебряным ножичком чистила очередное яблоко — она теперь постоянно таскала с собой несколько штук и этот ножик, а Эмма озабоченно следила, как летит из-под лезвия кожура. В последние дни она все время смотрела на подругу с таким выражением.
— Вот девочки знают, что случилось, — объявил Танкред, устраиваясь на бревне.
— Ага, а мне, значит, никто ничего не рассказывает, я все узнаю последним, — надул губы Фиделио.
— Это потому, что ты не из одаренных, — объяснила Оливия. — Как, впрочем, и я. Вот уж кем бы не хотела стать ни за какие коврижки.
Фиделио пропустил эту колкость мимо ушей.
— Танкред, пожалуйста, скажи, куда пропал Чарли? Ну, сколько можно мучить!
— Ладно, — согласился тот. — Садись поудобнее, история длинная.
Выслушав рассказ о бурных событиях прошедших выходных, Фиделио присвистнул.
— Теперь понятно, кто устроил такой тарарам! Меня в ту ночь разбудил адский шум: собаки лаяли, коты орали, полицейские сирены выли, и к тому же еще гроза. Значит, это твоих рук дело, Тан!
— Виноват, сдаюсь! — Танкред шутливо поднял руки. — Вообще-то нас спас Лизандр. Если бы не он, мы бы тут с тобой не разговаривали.
Лизандр между тем переругивался с Азой Пиком на другом конце поля. Рыжий оборотень наступал на него и бранился.
— Аза сегодня весь день на Зандра бочку катит. Ко всему придирается. Сначала прицепился, мол, у Зандра галстук мятый, потом придумал, что тот будто бы слишком шумит, а теперь я уж и не знаю, что он изобрел.
— Скверный сегодня день, сдается мне… — тихо сказала Эмма.
Фиделио понял ее с полуслова. Друзья тревожились о судьбе Чарли.
— И что такого особенного в Зеркальном замке? — спросил Фиделио.
— Мрачное место. Так говорит моя тетя, она вычитала в одной старинной книге легенду о замке, — объяснила Эмма и пересказала то самое предание, которое Чарли в свое время слышал от дяди Патона.
— И к тому же Чарли вбил себе в голову, будто в замке заперт его отец, — добавил Танкред, когда она умолкла.
Оливия внезапно вскочила и швырнула яблоко далеко в кусты.
— Я боюсь за Чарли, — честно сказала она.
Остальные закивали.
В этот вечер в Королевской комнате почему-то стоял отчаянный холод и Эмму бил озноб — такой, что зубы стучали, и ручка то и дело падала из ее дрожащих пальцев. На третий раз ручка укатилась на другой конец стола. Эмме показалось, что это фокусы Идит или Инез Бранко. Близняшки-телекинетики все пялились и пялились на Эмму синими фарфоровыми глазами. Попробуй тут сосредоточься!
Пустующий стул Чарли Бона слева от Эммы занял Джошуа Тилпин. Теперь он дотянулся до ручки и вернул ее Эмме с вкрадчивой улыбкой, на которую невозможно было не ответить тем же. Но одной улыбки Джошуа было мало. Он поймал взгляд Эммы, и у нее в голове вдруг возникла странная картина: огромный ястреб налетает на ее друзей, бьет могучими крыльями, наносит страшные удары крючковатым клювом… Эмма поспешно уткнулась в тетрадь. Это не она придумала! Она бы в жизни не сделала такой гадости! Это Джошуа наводил на нее морок.
Эмма передернулась. Габриэль, сидевший справа, прошептал:
— Тебе плохо?
Эмма помотала головой.
— Тихо! — скомандовал Манфред. — Не сметь шептаться!
Близнецы уставились на Габриэля, желтые глаза Азы хищно сузились, а Доркас усмехнулась краешком рта. Что они задумали? Эмма посмотрела на друзей. Габриэль, Танкред и Лизандр не поднимали головы от учебников. Вид у них был такой угрюмый, что сердце у Эммы заныло.
Закончив домашние задания, одаренные во главе с Манфредом потянулись прочь из Королевской комнаты. Эмма переминалась с ноги на ногу, поджидая Габриэля, который замешкался дольше обычного, как и Танкред с Лизандром. У всех троих все валилось из рук, книги падали на пол или, что еще хуже, не желали закрываться, тетради упархивали, как птицы, карандаши скатывались под стол, ручки норовили потечь.
— Что-то не так, — заметила Эмма.
