Мгновенное колебание оказывается роковым. Сознание милосердно гаснет, спасая от волны иномировых видений, разрывая связь с заклятием. Погасло? Или мне опять «помогли», да еще почистили память?
С высоты двадцати копий отлично видно, как я безжизненно опустился на заледеневшую грязь, и одновременно погасла, напоследок сверкнув особенно ярко, магическая фигура. Только поле окаменевшей от холода грязи почти в милю шириной, да холод, более суровый, чем самой лютой северной зимой, напоминают о случившемся…
Очнулся я нескоро.
Теперь бесполезно гадать, как получилось, что ни жрецы, планировавшие операцию и разрабатывавшие заклинания, ни сам Мелхиседек, не учли такой возможности. Может, Сила, что прорвалась в Мир, когда заклятие открыло Врата, имела возможность влиять на людей (хотя бы немногих) и через магический панцирь, окружавший Мир? Не напрямую, конечно, должно существовать передаточное звено, а то и несколько. Теперь все изменилось: эта Сила может уже не исподволь направлять усилия мирфэйнцев, а открыто вмешиваться в судьбы Мира. Надо думать, что этому противопоставить.
Воцаряется молчание. Снова и снова прокручиваю в голове полученную информацию, пытаясь найти выход. Мирфэйн — наш замечательный и такой пестрый Мир, частью которого является мой Владыка, и — что греха таить — развратная Амрита и Исмина, с момента создания был одним из многих Миров Вселенной, с одним-единственным отличием. Его окружала непредставимо прочная (божественное творение, и притом богов Второго поколения, то есть Владыки и Аргишти, а то и самого Предвечного Ноэроса) магическая броня, делавшая невозможным как выход из Мира в остальную Вселенную, так и вторжение в него. Это означает, кстати, что и Боги нашего Мира заперты в нем, как… как те самые скорпионы в банке. Преграда проницаема, возможно, лишь для одного существа: самого Предвечного.
Сделано это, наверное, чтобы защитить Мир от тех, кто правит бал в остальной Вселенной. Теперь в преграде появилась брешь.
А как же Мир Лиангхара, премерзкое место, куда смогла пробиться Хитта? Очень просто, и я давным-давно знаю ответ. Это — кусок нашего же Мира, отгороженный созданной Богами (на этот раз — Второго и Третьего поколения) преградой от остальной его части и основательно изгаженный магией. Разница между преградами — как между стеной глинобитной хижины и укреплениями Эрхавена, которые ни разу не взяли штурмом за тысячелетие их существования. Но если пробить можно одну преграду, то можно и вторую. Повторяю — не уничтожить вовсе, а пробить узкий лаз, через который можно потихоньку взаимодействовать с остальной Вселенной, но не более того. Казалось бы, ничего страшного? Ну, сочатся помаленьку в Мир чуждые ему силы, и что с того? Разрушить его они не могут…
Ну да, сейчас не могут. Но кто сказал, что такое положение сохранится навсегда? Думаю, через Врата можно за несколько месяцев перебросить такие Силы, что… А можно и не перебрасывать, готовить судный день исподволь, по принципу «вода камень точит». Вот только это стоит сравнить не с водой, а со смертельным ядом, который будет накапливаться, и однажды взорвет Мир изнутри. Что может противопоставить этому отдельное королевство, город, да даже Храм? То же, что один человек — степному пожару, если некуда бежать.
А самое печальное — мы не сможем объединиться. Между нами — реки крови, вековая вражда и чудовищные злодеяния. Мятежники Нарамис — и палачи Озии и Ахава… Ну как вы представляете себе союз жрецов Аргишти и Лаэя, Лиангхара и Исмины? Как объединить людей и, к примеру, орков, эльфов и гномов? Да в самой нашей стране тоже есть непримиримые противники: озианцы и ксандефианцы — почитают-то они одного и того же Лиангхара, но немножко по-разному. Сила, дорогу которой мы имели глупость открыть дорогу, такова, что по одиночке мы не устоим…
Впрочем, кое-что я все же могу. Передать знание тому, кто сможет подняться над древней враждой и поймет, что важны и Исмина, и Лиангхар, и принять на себя ответственность за Мир.
Перебираю в голове тех, кто смог бы пойти дальше меня — и не нахожу. И Иоав, и Мелхиседек не смогут. Они преданы своим учениям настолько, что не смогут примириться с подобным открытием. Да и в Эрхавене, Таваллене, Темесе, Ствангаре — что, лучше? Что самое интересное, они все начнут на меня охоту, и в этом будут заодно. Потому что я мешаю чувствовать себя единственными обладателями истины. Да и ксандефианцы — тоже поборники своего учения, и не более того.
Но что понял я, поймут и другие. Если таких встречу — передам им все, что знаю. Пока следует делато то, что начал, держа свои открытия при себе. Впрочем, нет — надо сохранить ксандефианцев от разгрома: они к этой мысли, похоже, подошли ближе всего.
— Вы поняли, что это значит? — спрашивает Иорам тихо и печально.
— Да, — отвечаю я. — Я своими руками ударил в спину Владыке… Найти бы человека, который поднимется над нашей враждой…
…Договорить не успеваю. Удар магии (моей родной магии Лиангхара — бьют наши, причем самых высоких степеней посвящения) короткий и страшный. Мне не оставляют ни единого шанса на спасение, потому что для них я хуже, чем враг.
Я — перебежчик…
Часть 2. Город Аргелеба, город Исмины
Первый месяц 1140 года, Эрхавен
Рассвет выдался угрюмым и неприветливым — насколько вообще он может быть таковым на берегу Торгового моря. Свинцово-серое, угрюмо нахохлившееся море простужено вздыхает, здоровенные валы холодной воды с грохотом обрушиваются на плоский песчаный берег. С грохотом разбиваются о него, с глухим рокотом уползают обратно потоками мутной, грязной воды. Низкие тяжелые тучи превращают утро в серые, унылые сумерки. Уже не первую неделю каждый день плачет мелкий ледяной дождь, он так не похож на стремительную и веселую летнюю грозу, после которой все сверкает и зеленеет еще неистовее… Быстротечная южная зима спешит вылить на землю оставшуюся в запасе воду, прежде чем весеннее солнце озарит улицы города.
С выстуженных зимой просторов Торгового моря налетает промозглый ветер. Впрочем, все познается в сравнении: ветер, налетающий в это время с гор, эрхавенцы метко прозвали «снежником». Ночью после него вполне может быть снегопад, а то и заморозки. И то, и другое в Эрхавене видят не каждый год, хотя, по мнению идущего вдоль берега человека, лучше бы уж почаще: кто не знает, хотя бы понаслышке, о зимнем великолепии ствангарских лесов? В Эрхавене приходится зябко кутаться в теплый плащ и месить сапогами стылую грязь, которой каждую зиму покрываются улицы великого города…
