Когда сумерки сгустились, друзья вышли на широкий луг, поросший густой невысокой травой. Там паслось большое стадо мелких овец.
— Или два стада, — Мэроу кивнул на двух пастухов, устроившихся на куртках. Пастухи вели неспешную беседу. Оба казались крепкими, были безбородыми, с надвинутыми на лбы шапками из овчины и выбивающимися тёмными кудрями. И были они настолько похожи, что сразу становилось ясно — то два брата. Один из них нагнулся ко второму, доказывая свою правоту. Второй же то открывал один глаз, то снова закрывал, изредка угукая или агакая.
Расплывшиеся во все стороны овцы так и не обратили внимания на вновь подошедших, в то время как пастухи, насторожившись, выпрямились.
— Меня зовут Лант, это Мэроу, — тут же представил себя и друга Лант и чтобы продемонстрировать дружелюбие, просто уселся рядом. — Мы идём издалека и немного сбились с пути. Подскажите, Элам в той стороне?
Первый пастух, который чуть ниже и крепче своего брата, расплылся в довольной улыбке. Брат его всё ещё с недоверием посматривал то на Мэроу, то на Ланта.
— Я Хон, брат мой — Хог. А вы в Элам? Дык, до Элама почти неделя пути, это пеши. Сначала нужно тракт перейти, Широкий Тракт, там ещё столб каменный стоит, на нём звезда нарисована. Вот куда самый острый луч указывает — туда и вам. Далее по дороге идите, не сворачивая. Там много развилок будет, а вы всё прямо идите и до Элама дойдёте. Только чужим за вход четыре медных заплатить надо. Южнее ещё, если идти, там за проход тоже платить. У Элама стены не высокие, но дозорные зоркие, если попробуете пролезть так, ранят, и то если повезёт. Могут и просто стрелу в лоб пустить. Если ночью подойдёте.
— Вы из Элама? — продолжал допытываться Лант, в то время как Мэроу сел немного поодаль.
— Мы из Аркамнона, — впервые заговорил Хог, мрачный, с густыми бровями. — Это севернее. А с Эламом торговлю ведём, пряжей, молоком, сыром, всем, что нужно — тем и ведём. — Гордо подытожил он и замолчал. — Но живём здесь неподалёку, в тёплое время овец пасём. Здесь трава самая сочная.
— У нас город тысячу воинов может принять и угостить. — Хон, раздувшийся от гордости, принялся перечислять все достоинства своего города и его земель. — А крепость бы вы нашу видели, там и ров есть, и вода в нём болотная…
— Воняет — жуть. — Вставил слово Хог.
Хон предпочёл промолчать.
Пока длилось восхваление славных земель Аркамнона, его гордого и великого правителя, свирепого брата его и Видящей Сны сестры, Лант ни разу не перебил пастуха, слушая с большим вниманием.
— И что она видит во снах? — не удержавшись поинтересовался Мэроу.
— Разное видит. Земли видит. События былые и те, что могут быть. В Эламе, дык, такого не увидишь, их колдуны — лицедеи, говорю вам и ни одного настоящего. — Хон потянул руки так, что те затрещали. Выгнул спину и подпёр голову сильной рукой. — Элам чем хорош? У него деревень на реке много, где островки разбросаны, рыбы у них много. И диковинные песняры. Их там в Эламе летом — пруд пруди. Может, и сейчас один два остались. Они ведь тоже, говорят, много знают, мудростью владеют. Но неспокойное время сейчас. Яскар, бар короля Умды эламского, они ведь близнецы, повздорили, кто после матери правление примет. Решили драться, длилась эта битва два дня. Сначала дрались на мечах. Потом сменили их на мечи короткие, после уже руками схватились. И Умда Яскара повалил и руки скрутил, подняться не дал. И вырвал у того признание поражения. Значит, королём Умду и признали. А Яскар, он гордый. Они в детстве не разлей вода были — вместе овец потрошили и на других мальчишек нападали. Яскар — он такой же горячий, у него не кровь, а огонь. Забрал уязвлённый с собой преданных ему людей и поклявшись вернуть Элам, ускакал на юг. Вот теперь, тринадцать лет прошло и люди стали поговаривать, что земля дрожит и деревья перешёптываются. А ещё видели, как ворон растерзал голубя и скинул его останки в колодец. Неспокойное время. — Закончил Хон.
— Но до Аркамнона вам идти дальше, — сказал Хог.
— Долина наша не хуже чем у Риан-Ондима. — Не удержался Хон, довольно вытягивая ноги.
— Первинелн, брат короля нашего, старшему послушен, хоть и свиреп. А Видящая… так ещё и матерью-правительницей наказано во всём признавать советы Видящей Сны. А то и до распри недалеко. Вон, как в Эламе.
— Где ж это видано, что б родичи в какой земле бойню кровавую для своей же крови учиняли? То в Эламе народ горячий, на переправе реки, с мостом своим…
— А в Алфаре, там что ни день, то кого-то из княжеской семьи убийцы в мир иной отправляют! — резво махая руками запротестовал Хон. — Там у них сколько вон княжеств за одними стенами. А королева? Так и не видел её никто, всё своим Голосом говорит…
— Так на то и Голос…
— А может и король. Но говорят — королева. Кто его знает, когда никто никогда не видит. То же мне, наместник Мира на земле, тоже мне… — Хон со сверкающими глазами воинственно сложил руки на груди и окинул всех победоносным взглядом.
— Аркамнон меньше, — тихо и монотонно произнёс Хог. — Элам он ведь большой, у них изящно всё, глазу приятно. Наши земли простые — но крепкие и ещё неизвестно, кто строил лучше. У них что ни ход, то под аркой, куда ни глянь, везде кувшины каменные и фонтаны с рыбками.
Братья разом расхохотались, держась за животы. Их смех был такой громоподобный, что даже овцы бросили своё занятие и посмотрели в сторону людей. Отсмеявшись и переведя дух, Хон деловито произнёс:
— А вы, вон тощие, какие? Откуда путь держите?
— Из леса, — сказал Мэроу прежде чем Лант успел открыть рот.
— Из леса, — Хог вновь расхохотался. — Из лесу так из лесу.
Хон тем временем развязал узелок с сыром, хлебом и фруктами. Пришло время ужина и пастухи принялись, нисколько не стесняясь, поглощать пищу.
— У нас есть лечебные бальзамы, — сказал Лант. — Можем обменять один на еду.
Утерев рот рукой Хог принял мрачный вид и кивнул:
— Есть какие, показывай. Я в них кой чего смыслю и травку простую от лечебной отличу. И не вздумайте дурить нас, иначе дурь быстро из бошек вышибем, и пискнуть и не успеете.
Лант вытащил несколько бальзамов, приготовленных прошлой ночью в лесу. Оба пастуха тут же сунули носы в ступу, принюхиваясь. Хог пальцем зачерпнул густое и вязкое содержимое, поднёс к носу, нахмурился.
— Хорош, — наконец изрёк пастух, вытирая палец о штаны. — Только мы люди честные, это твоё дороже стоит, чем у нас еды есть. Но если зайдёте в домик наш — угостим. Попотчуем от пуза, в долгу не останемся.
— Спасибо за приглашение. Но нам сейчас хватит и этого.
Хон усмехнулся.
