- Они же не могли растаять в воздухе? - начиная заводиться, прошипел Иарус. - У вас достаточно людей, чтобы перевернуть каждый камень!
- Все, что можно было перевернуть, перевернуто... - угрюмо вздохнул воин..., и слегка присев, потянулся к рукояти меча. И тут же рухнул на землю, сбитый с ног Ухом, среагировавшим на угрозу жизни для его короля.
А через мгновение Иарусу показалось, что у него двоится в глазах: высоченная скала, нависавшая над дорогой, вдруг словно завибрировала и... начала медленно сползать вниз. Еще один чудовищной силы щелчок, чуть не оглушивший короля, раздался чуть позже. Тогда, когда Таран, прижимающий тысячника к земле, ошалело пробормотал:
- Обвал, сир! Коня его величеству!!!
Глава 28. Аурон Утерс, граф Вэлш.
- Успеть - вроде бы успели... - буркнул Пайк, свесившись со скалы и вглядевшись в темноту появившегося внизу ущелья. - А что дальше, ваша светлость? Нас действительно всего тридцать! И армию Иаруса нам не остановить...
- Это почему? - не отводя взгляда от силуэта Пальца, кажущегося черным провалом на фоне звезд, поинтересовался я.
- Ну, хотя бы потому, что от Запруды и до верхней точки перевала нет ни одного места, где стены ущелья сходились бы достаточно близко, чтобы нас не смогли обойти... А еще мы в кольчугах, а не в латах. И щиты у нас не ростовые, а круглые... У вас - так вообще кулачный! Не воин, а мишень для арбалетчика. А их у Иаруса предостаточно... В общем, нас просто расстреляют издалека!
- Ну, арбалеты есть и у нас... - решив слегка подразнить сотника, усмехнулся я. - А еще с нашей стороны эффект неожиданности...
- Который сработает только один раз! Даже если мы будем стрелять со скал, армия построится в 'черепаху' и спокойно пойдет дальше... А мы будем смотреть на нее сверху и кусать локти от бессилия...
- Не все так плохо, как кажется... - заметив, что помрачнел не только Пайк, но и стоящие за ним воины, уверенно сказал я. - Думаешь, зачем мы взяли с собой бурдюки?
- Видимо, чтобы наполнить их водой, а когда она замерзнет, сбрасывать их на головы проезжающих под нами военачальников... - угрюмо пошутил десятник Латч. - И если мы ни разу не промахнемся, то лишенная командования толпа в панике убежит обратно в Делирию...
- Видишь, Пайк? В отличие от тебя твой подчиненный умеет творчески мыслить... - представив себе нарисованную Латчем картину, я жизнерадостно расхохотался. А потом, увидев, как вытягивается лицо сотника, посерьезнел: - Ладно, пошутили, и хватит. Видишь Палец? Ну, темное пятно вон там! Так вот, эта вершина нависает над дорогой. А чуть выше перешейка, соединяющего ее с хребтом - узенькая, но достаточно глубокая расселина. Если набрать в бурдюки воды, а потом аккуратно уложить их в эту самую расселину, то когда вода замерзнет...
- А что, туда можно залезть? - с сомнением посмотрев на Палец, поинтересовался Латч.
- Я залезал. Дважды... Правда, днем, налегке и в середине лета... - признался я...
...- Ну, что, стратег, придумал? - в прозвучавшем откуда-то сверху голосе Кузнечика было столько ехидства, что я почувствовал, что начинаю закипать. В темпе добравшись до верха камина и пробежав по Ступени, я замер перед заинтересованно глядящим на меня учителем, набрал в грудь воздуха и... кивнул.
- Ну и сколько тебе для этого понадобится человек? - удивленно приподняв одну бровь, поинтересовался он.
- Могу обойтись вообще без помощников... - стараясь удержать рвущуюся наружу торжествующую улыбку, ответил я. - Тогда уложусь где-то в сутки.
- Рассказывай! - мгновенно посерьезнев, приказал Кузнечик.
- Единственный вариант, который позволит остановить двигающуюся по ущелью армию - это обрушить на дорогу вон тот пик. И, как ни странно, сделать это реально! - от избытка чувств аж подпрыгнув на месте, заулыбался я. - По ночам тут холодно. Даже сейчас! Посмотри вниз - уже полдень, а ледяная корка вдоль русла растаяла только там, где на нее светит солнце. Именно поэтому по ночам тут частенько можно слышать, как лопаются камни, в трещины которых днем затекла вода...
- И?
- Недалеко от вершины Пальца я нашел узенькую, но довольно глубокую расселину. Если опустить в нее бурдюки с водой, то когда она замерзнет и расширится, основание пика разлетится на мелкие кусочки...
- Сколько?
- Что 'сколько'? - поперхнувшись на полуслове, переспросил я.
- Сколько, по-твоему, надо бурдюков, чтобы заполнить расселину? - задумчиво глядя на пик, спросил учитель.
- Ну... штук пять-семь... - от балды ляпнул я.
- Твое решение недостаточно аргументировано... - тут же почувствовав мою неуверенность, усмехнулся Кузнечик. - Значит, не принимается... Пока не принимается. Впрочем, учитывая, что до вечера еще далеко, у тебя есть возможность правильно оценить глубину этой самой трещины...
- Да, но я к ней уже лазил!!! - взвыл я, сообразив, что мне придется снова взбираться по отвесной скале. - Только что! И...
- Лучше радуйся, что до конца тренировочного выхода остался всего один день. И мы не успеем сходить в Запруду за пустыми бурдюками - да, твоя идея хороша, но мне что-то не верится в то, что ты за световой день успеешь затащить на Палец 'пять-семь' штук... - фыркнул учитель. - Кстати, когда мы вернемся домой, напомни мне, что нужно укомплектовать ближайшие к Запруде схроны еще и бурдюками...
...Мда. В двенадцать лет, взбираясь по нагретой солнцем стене на перемычку между Пальцем и горным хребтом, я искренне верил в то, что с легкостью поднимусь по ней в любое время дня и ночи. Как с грузом, так и без него. Как я ошибался!!! Каждый метр, преодоленный по ней сейчас, требовал предельной концентрации сил и внимания. Несмотря на теплые перчатки, подушечки пальцев замерзали и теряли чувствительность чуть ли не раньше, чем я прикасался к холодной, как лед, скале. И отказывались держаться за зацепки, когда-то казавшиеся мне не менее надежными, чем ступени парадной лестницы в замке Красной Скалы.
Увы, каждая минута, потраченная на то, чтобы согреть замерзшие руки, приближала и так не особенно далекий рассвет и увеличивала риск поднять к Пальцу не воду, а кусок льда.
Да, для того, чтобы не дать воде замерзнуть, мы одели тяжеленные бурдюки прямо на нательные рубашки. И дикий холод от бултыхающейся в них воды промораживал нас насквозь.
Увы, загнать себя в медитативный транс и представить, что я умираю от жары где-нибудь на солнцепеке, было нельзя - малейшая ошибка в оценке траектории движения могла закончиться падением. И не только моим, но и девяти лучших скалолазов сотни. Поэтому приходилось терпеть и думать. Думать перед каждым переносом центра тяжести с одной конечности на другую и при каждом перехвате, так как возможностей подстраховаться от ошибок у нас почти не было.
