«Надо будет потом из этого пепла кольцо себе сделать. Вроде как он — из волос, — подумал Великий магистр. — Что ж, мальчишка, сам того не желая, подарил мне отличную идею. Как бы так сделать, чтоб он и магию свою мне подарил?»
И вздрогнул. На миг оторвавшийся от своей девушки мальчишка вдруг посмотрел на него столь пристально, что Великому магистру показалось, что его и впрямь увидели. Не знай он, что это невозможно, — испугался бы.
Мановением руки Великий магистр погасил магический кристалл. То, что происходило на мерцающих гранях, его не интересовало.
«Похитить его нельзя… — размышлял Великий магистр. — Разве что через длинную цепочку посредников нанять исполнителей из какого-то другого королевства… подготовить тайное место для содержания и пыток пленника… нет, ненадежно все. Чем больше людей вовлечено в операцию, тем вероятнее, что среди них окажется предатель!»
«А если подменить его магической копией?!» — внезапно мелькнуло в мозгу Великого магистра.
Он мигом припомнил, что так и не смог отличить свою дочь от нанятой и зачарованной ею агентки.
«Я не смог, значит, господин Тэйн и подавно…» — решил Великий магистр.
Он вскочил и в волнении прошелся взад-вперед по своему кабинету.
— Да. Не колдовать самому, а обратиться к дочери, — бормотал Великий магистр. — У нее это лучше выходит. А если что пойдет не так, обвинение падет не на меня. Жаль, конечно, бедняжку, вот только вряд ли кто-то другой сможет изготовить магическую копию лучше ее. А потом… прилюдная казнь собственной дочери улучшит отношение ко мне Совета высоких лордов. Я в очередной раз смогу убедить их всех, что, как и прежде, охраняю Закон. Охраняю, не считаясь ни с чем, даже с родственными чувствами. Жаль, что нельзя устроить так, чтоб это дело прошло гладко, а моя дочь все-таки попалась. Или… можно? Нужно над этим подумать. И поторопиться с этой идеей, пока мальчишка и в самом деле не овладел своей магией в совершенстве… А выглядеть это будет так! — прошептал он, вновь заставляя светиться магический кристалл и жадно вглядываясь в сплетенные тела. — Приходит к этому милому юноше вместо его любимой девушки другая, точно такая же… начинает его ласкать и сбрасывает на него заранее наложенный приказ. Встает тогда этот милый юноша и, уже ничего не соображая, отправляется сюда, ко мне, а та, что его ласкала, превращается в него самого и встречает его любимую девушку… и остается там, работая вместо него столько, сколько понадобится. А уж с юношей я за это время разберусь по-своему!
Он убедился, что магический кристалл как следует запомнил оба тела, чтобы потом не было ошибок при создании копий, и вновь погасил его.
И вызвал своего секретаря.
— Что там с поисками старика? — спросил он.
— Ничего, — развел руками тот. — Словно его и вовсе не было.
— Понятно, — кивнул Великий магистр.
И подумал, что его план — правильный. Кто его знает, когда этот старик отыщется, если вообще отыщется, а заговор не может ждать. Ему не прикажешь застыть на месте. Он или живет, или умирает. И тогда вместе с ним гибнут те, кто его затеял.
«А то, что пока придется отыскивать и подбирать всех этих калечных, чтоб этот наглец их исцелял, так и это неплохо, — мыслил Великий магистр. — Он, конечно, нарочно все это сказал. Осмелел, мерзавец. Гадость захотелось сделать. А в результате вышло очень даже неплохо. Искать-то всех этих доходяг будет Орден, верно? Искать, привозить, заботиться… Вот и пусть королевство полнится слухами, что Орден калечных исцеляет. Слухи тем и хороши, что неточны. Сегодня скажут, мол, только не прошедших испытание исцеляют, а уже завтра кто-то будет говорить, что всех подряд. Находят, привозят в Орден и бесплатно исцеляют. Хорошая репутация еще никому не вредила. А уж если собираешься взять власть в свои руки — тем более. Власть ведь еще и удержать надо».
* * *
— Вот как? — задумчиво протянула дочь Великого магистра, созерцая своего отца на гранях кристалла. — Прилюдная казнь, значит?
Великий магистр, конечно, позаботился о том, чтобы ни увидеть, ни услышать в магический кристалл его было нельзя. Вот только его талантливая дочь, в свою очередь, позаботилась о том, чтобы это ее не касалось.
— Ай-я-яй, папа… — укоризненно вздохнула она. — А ведь намеревался только после заговора… а еще родной отец! Что ж, посмотрим, кто из нас в конце концов попадется и кого прилюдно казнят…
* * *
Файрет сидел неподвижно, глядя в окружающую пустоту. Любой другой решил бы, что он ослеп, вот ведь сколько всяких вещей его окружает, какая уж там пустота?
Быть личным учеником Великого магистра — значит иметь свою комнату, полную приятных и удобных вещей. Иметь возможность любоваться восхитительными видами из высокого окна башни. Все рассветы и закаты в твоем распоряжении, только смотри. Быть учеником Великого магистра — значит не подчиняться никому, кроме самого Великого магистра, и при этом всегда иметь возможность выслушать советы и наставления самого могущественного мага Ордена. Постоянно видеться с ним самим и с его ближайшим окружением. Вращаться в самых высоких магических сферах, пусть и на подчиненном положении, но все же…
Но Файрет не видел ничего, кроме пустоты. Любой решил бы, что он ослеп, но это было не так. Файрет сидел и думал, что на самом деле он наконец-то прозрел. Прозрел и увидел. Вот это самое. Пустоту.
Да. Так оно и есть. И всегда так было. Вот только слепому этого не заметить. А вот теперь, когда у него наконец-то открылись глаза, вот теперь он и в самом деле видит то, что видит.
Пусто вокруг. Как есть пусто.
Впрочем, первые проблески зрения появились у него уже давно. Еще тогда, в самом начале, когда вдруг выяснилось, что их всех не выгоняют, как не справившихся, что выгонят как раз тех, кто остался. Когда в ответ на его недоуменный вопрос, почему же выгоняют тех, у кого что-то получается, мастер-наставник зевнул и лениво ответил: «Великому магистру видней, что у кого получается!»
Да. Впервые он задумался обо всем этом еще тогда.
О том, что ему-то предстоит стать магом, а эти несчастные закончат свою жизнь нищими калеками. Лишь те, у кого есть хоть какое-то состояние, кому есть куда вернуться, чтоб до конца дней сесть на шею родителям или родственникам, избегнут подобной участи. Впрочем, их жизнь будет не менее мучительна, а век будет столь же короток, потому как калечества ведь никто не отменял.
Да. Все началось именно тогда. Он просто не смог забыть всех недошедших.
«Я по чужим костям дошел!» — подумалось ему тогда впервые, и пустота на миг обняла его своими ледяными ладонями.
