Тогда и другие забормотали, принялись творить согласные жесты.
— Да о чём вы? — ещё раз попытался внести ясность Орур.
— Посмотри на эти колонны, — сказал лысый маленькому плотному старику, стоявшему с ним рядом. — Так и описано: руками не обхватить, подножие лишь можем увидеть. Поддерживают ли они свод, растекаются ли в темноту? Как знать, вдруг за диковинной паутиной на них ещё сохранились те насечки — таинственные письмена, которыми жрецы отмечали фазы Лун и волю их. Каждый день они высекали знаки на колоннах всё выше и выше. Луны ждали тех, кто сделает последние записи у самого купола, и даровали бы им своё благословение, а уж что это значит — не нам понять.
— Новая эпоха началась бы тогда, так мне рассказывала прабабка, — пожевав губами, ответил плотный старик.
— Может и так, — сказал кто-то ещё из старейшин.
— Какие жрецы? — не выдержал Орур.
— Служители древних Богов, — благоговейно выдохнул седой.
Остальные при этих словах сотворили отвращающие зло жесты. Молодой мужчина задумался:
— Кто о них помнит теперь? — сказал он, наконец. — Я слышал байки всего пару раз, и то совершенно нелепые.
— Запрещено рассказывать, — тотчас забормотали старейшины, все разом.
— Да только слухами земля полнится, — добавил лысый.
Орур поднял брови.
— Как похоже на храм, — заметил плотный старик. — Сколько слушал, всегда его таким представлял.
— Здесь же ничего не видно, — удивился молодой мужчина. — Паутина, пол, десяток ламп с шариками света — это что ли храм?
Старейшины переглянулись, неодобрительно покачивая головами.
— Не кричи, не гоношись, — выразил общее мнение седой. — При чём пол? Лампы, паутина? Туда ли смотришь. Это, это — видишь? — он вытянул руку, указывая куда-то во мрак.
Орур прищурился, но ничего не рассмотрел.
— Особенная темнота, — объяснил лысый. — Храм — не здание. Она — храм.
Летни вновь обменялись значительными взглядами.
— Да прекратите вы! — разозлился молодой старейшина. — Нет, какая глупость: через четыре часа мы, может статься, все пойдём по дороге ветра, а вы готовы потратить их, выясняя: а вдруг уан Кереф жрец наших древних Богов. Он — чужое существо, которое весены прислали править нами, даже не человек. Вдумайтесь! Он слыхом не слыхивал о них!
— Конечно, уан не жрец, — без колебаний согласился седой, а за ним и остальные летни. — Жрец не носил бы маску.
— К чему она ему? — спросил кто-то из старейшин.
— У него есть лицо? — подозрительно осведомился плотный.
— Конечно, есть, — нахмурился Орур, не понимая, куда они клонят.
— Пусть покажет его! — тотчас откликнулись четверо летней.
— Нужно заглянуть ему в глаза! Сразу станет ясно! — зловеще улыбаясь, посоветовал человек с обгоревшим лбом. — Уж в этот раз…
— Всё! — вдруг прогремел из темноты низкий уверенный голос.
Летни пугливо обернулись на звук. Высокий человек, отдалённо похожий на уана, покинул объятия полутени и нарочито медленным шагом миновал встревоженных старейшин. Чёрная парча его мантии искрилась и блестела, каблуки стучали, отмеряя секунды. Весен остановился там, где зелёный свет чётко обрисовывал его горделивый профиль, и позволил людям разглядывать себя с таким спокойствием, точно позировал невидимому живописцу. Затем эффектно развернулся анфас и с улыбкой превосходства принялся изучать старейшин, одного за другим. Те хмурились, поводили плечами, что-то бормотали себе под нос. Орур и тот отвёл глаза.
— Вазузу, — громко позвал нахальный весен, — милая, иди-ка взгляни на это чудо.
Хорошо отрепетированным плавным жестом тонкой руки, затянутой в чёрный бархат перчатки, он указал на карту, принесённую людьми.
Женщина, одетая в летнее платье, казавшееся зеленоватым при свете ламп, с любопытством высунула нос из своего укрытия, весело улыбнулась и подошла к мужчине.
— Хватит уже шутить с ними, — ласково шепнула она. — Ты маг и ты великолепен. Убедился?
— Милая, ты им подсказала, — вздохнул весен.
— Лесник, — мстительно улыбнувшись магу, объяснил летням Орур. — Его-то мы ждали два часа.
— Он-то знал, что с таким убожеством, — наморщив нос, весен кивнул на карту, — мы в лучшем случае развлечём противника — долго ещё будет ломать голову: и что же эти болваны пытались сотворить?
Женщина опустилась на одно колено, положила на шкуру маленький прямоугольный талисман из дерева, коснулась его на пересечении диагоналей, и, будто выхватив за тайный крючок скрытую в талисмане нить, лёгким взмахом руки отбросила её в сторону. Деревяшка, на которую помимо воли пристально уставились летни, ничуть не изменилась, но над древней потрёпанной картой появилась ровная как стол белая поверхность с ярким и чётким рисунком на ней.
— Существенное отличие в линиях границ, — надменно прокомментировал маг, — диспозиции войск, характере рельефа. Изучайте, милости прошу. Я же удалюсь в таинственную, великую и зловещую тьму, чтобы там ожидать моего повелителя.
Он эффектно развернулся. Орур озадаченно посмотрел весену вслед. Женщина умилённо вздохнула:
— Видели бы вы, как это смотрится с плащом!
За день до сражения. Сумерки, 9 часов 12 минут
Старейшины вновь сбились на крик. Дрожа от возмущения, брызгая слюной, они наступали друг на друга, точно упрямцы, сошедшиеся на узком мосту.
— Стравить их, ты говоришь? — вопил краснолобый, нависая над оппонентом. — А что толку? Ну, потеряет уан Марбе несколько сотен, что нам это даст?
— Нужно рассеяться, избегать встречи с врагом, нападать быстро, наносить урон и тотчас вновь скрываться среди холмов! — предлагал другой.
— А откуда взять припасы? — обрушивались на него. — Ты, милок, верно пехоту с динзорией[12] путаешь, а нас с весенами.
— Изматывать! Изматывать врага!
— Чем изматывать? Ещё кто кого измотает!
— Устроить засаду в крепости…
— Не городи ерунды! Всё на виду и затаиться негде!
Толпа воинов расступилась, пропуская уана и двух ведунов, следовавших за ним. Гебье окинул осколки глыбы грустным взором, Вазузу включила над ними карту. Воины и женщины, ахнув, подались вперёд, чтобы лучше разглядеть диковинку.
— До чего же беспорядочно вы мыслите, — одновременно с речью Сил'ан перевёл маг.
Старейшины тотчас одарили Келефа, а кто — не разобравшись — и весена, враждебными взглядами. Изящное существо невозмутимо подплыло к изображению над камнями, освободило левую руку от перчатки и дотронулось до карты длинным указательным пальцем. По поверхности, словно по воде, пошли круги. Тотчас она разгладилась, но изображение сменилось — крепость исчезла из виду, а синие линии, обозначавшие положение войск противника, придвинулись.
