— Я не боюсь Торака.
— Ты его когда-нибудь встречал? — настаивал Волк.
— Конечно, нет. Послушай, Белгарат, ты и твоя дочь никогда не были друзьями Толнедры, а посте битвы при Во Мимбре относились к нам как к побеждённому врагу. Сведения твои представляют интерес, и я постараюсь обдумать их на досуге, но политика Толнедры не зависит от олорнских предубеждений! Наша экономика целиком основана на торговле и сделках, совершающихся по всему Южному караванному пути. Не собираюсь подрывать устои моей империи только потому, что вы терпеть не можете мергов.
— Значит, ты глупец! — резко сказал Волк.
— Ты удивился бы, если б знал, сколько людей тоже так думают, — усмехнулся император. — Может, вам больше повезёт с моим преемником. Если он из семьи Вордью или Хонет, вам даже удастся подкупить его, но Боруны взяток не берут.
— И советов не слушают, — добавила тётя Пол.
— Только если эти советы не требуются, леди Полгара, — процедил Рэн Борун.
— Думаю, мы сделали всё, что могли, — решил Волк.
В дальнем конце сада с шумом распахнулась тяжёлая бронзовая дверь, и на дорожку вырвалась маленькая девочка с рыжими, как пламя, волосами и пылающими глазами. Сначала Гариону показалось, что перед ним ещё совсем ребёнок, но когда девушка подбежала ближе, понял, что она гораздо старше, только очень мала ростом, хотя короткая зелёная туника без рукавов обрисовывала тонкую фигурку.
Гарион испытал странное потрясение, будто встретил давнего полузабытого друга.
Волосы густой копной падали на плечи; длинные вьющиеся пряди лились по спине потоком червонного золота, мерцая и тлея подобно жарким углям в очаге. Гарион никогда прежде не видел волос такого цвета. Кожа девушки тоже была золотистого оттенка, но казалась зеленоватой, когда она оказывалась в тени деревьев.
— Почему меня держат в заключении?! — дрожащим от ярости голосом обратилась она к императору.
— О чём ты? — удивился Рэн Борун.
— Легионеры не выпускают меня из дворца.
— Ах, это!
— Это! Именно это!
— Они подчиняются моему приказу, Се'Недра, — объявил император.
— Они так и сказали. Вели им пропустить меня.
— Нет.
— Нет?! Нет?!! — Голос девушки поднялся на несколько октав.
— Что ты хочешь сказать?
— В городе тебе находиться опасно, — умиротворяющим тоном начал император.
— Чепуха! — отрезала она. — Не собираюсь сидеть в этой душной дыре только потому, что ты собственной тени боишься. Мне нужно купить кое-что на рынке!
— Пошли слугу.
— Не желаю!! — заорала она. — Хочу сама пойти!
— Невозможно, — коротко ответил император. — Лучше потрать это время на занятия!
— Не буду учиться!! Джиберс — безмозглый идиот и надоел мне до смерти! Не стану сидеть и обсуждать историю и политику, и вообще ничего! Могу я спокойно день провести как мне заблагорассудится?
— Сожалею.
— Пожалуйста, отец, — заныла девушка, значительно понизив голос.
Схватив складку его позолоченной мантии, она начала старательно навёртывать материю на палец. Взгляд, который она бросила из-под густых ресниц на императора, был способен растопить камень.
— Запрещаю! — повторил тот, не поднимая глаз. — Приказ остаётся в силе. Не смей выходить из дворца!
— Ненавижу тебя! — закричала девушка и в слезах бросилась прочь.
— Моя дочь, — пояснил император почти извиняющимся тоном. — Не можете себе представить, каково, иметь подобного ребёнка.
— Почему же, прекрасно могу, — заявил Волк, искоса глядя на тётю Пол.
Та с вызовом уставилась на отца:
— Ну давай, расскажи. Уверена, что ты не успокоишься, пока всё не выложишь.
— Не стоит, — пожал плечами Волк.
Рэн Борун задумчиво оглядел их.
— Думаю, что тут мы сможем кое о чём договориться.
— Что именно имеется в виду? — осторожно спросил Волк.
— Ты пользуешься авторитетом среди олорнов.
— Некоторым.
— Если бы ты попросил их, возможно, некоторые абсурдные условия договора при Во Мимбре можно было бы пересмотреть.
— Какие именно условия?
— Есть ли какая-то необходимость в поездке Се'Недры в Райве? Я последний император династии Борунов, а когда умру, она вообще не будет принцессой. При таких обстоятельствах, думаю, это требование моей дочери не касается.
Бессмыслица какая-то! Род короля райвенов прекратил существование тринадцать веков назад, так что никакого жениха, ожидающего в тронном зале райвенского дворца, она не увидит. Как вы уже поняли, Толнедра сейчас — крайне опасное место. Се'Недре исполняется шестнадцать только через год, и всем хорошо известен день её рождения. Если придётся посылать её в Райве, половина наёмных убийц в Толнедре соберутся к воротам дворца в надежде не упустить удобного момента. Не хотелось бы мне так рисковать. Если вы сможете найти способ поговорить с олорнами, я, со своей стороны, издал бы кое-какие указы относительно мергов — ограничения на въезд, запрещение появляться на центральных улицах и тому подобное.
— Нет, Рэн Борун, — твёрдо ответила тётя Пол. — Се'Недра поедет в Райве.
Ты никак не можешь понять, что договор — простая формальность. Если именно твоей дочери предназначено стать женой короля райвенов, никакая сила на земле не воспрепятствует ей в назначенный день попасть в тронный зал райвенского дворца. Отец мой ничего не приказывает. Он только советует быть поосторожней с мергами для твоего же собственного блага. Остальное — дело твоё.
— Думаю, мы исчерпали все темы нашей беседы, — холодно заметил император.
Двое важных придворных в богатых одеждах вошли в сад и что-то сказали лорду Морину.
— Ваше величество! — почтительно начал седовласый камергер, — Министр торговли просит уведомить вас, что он заключил крайне выгодное соглашение с торговыми представителями Рэк Госки. Господа из Ктол Мергоса оказались весьма уступчивы.
— Рад слышать это, — ответил Рэн Борун, бросая многозначительный взгляд на господина Волка.
— Делегация из Рэк Госки желала бы засвидетельствовать вам своё почтение перед отъездом, — добавил Морин.
— Конечно! — согласился император. — Буду рад принять их здесь.
Морин, обернувшись, кивнул придворным. Те, переговорив за оградой с кем то, велели открыть ворота. В саду появились пять мергов, все в чёрных одеяниях из грубого сукна с откинутыми капюшонами. Из-под распахнутых воротов блестели кольчуги. Передний был немного выше остальных; гордая осанка ясно говорила о том, что он главный. Целый рой образов и воспоминаний пронёсся в мозгу Гариона при виде покрытого шрамами лица врага, которого юноша знал сколько помнил себя.
