— Лучше даже я бы не сказал! — восхитился Силк.
Главная рыночная площадь Тол Хонета была очень просторной со множеством ярко раскрашенных лотков и киосков, где теснились товары со всего света. Тётя Пол, спешившись, вручила поводья чирекскому телохранителю и с решительным видом направилась к палаткам, покупая, как показалось мужчинам, всё, что попадалось на глаза.
Лицо Силка не раз бледнело при виде этих приобретений, поскольку платить приходилось именно ему.
— Может, хоть ты поговоришь с Полгарой, — умоляюще прошептал он Гариону. — Она меня с ума сведёт.
— С чего ты решил, что она меня послушает? — удивился Гарион.
— Мог хотя бы попытаться, — отчаянно прошипел Силк.
В самом центре рынка о чём-то горячо спорили трое людей в богатых мантиях.
— Ты безумец, Холдор! — возбуждённо воскликнул один из них, худой мужчина со вздёрнутым носом. — Хонеты до нитки оберут империю ради собственной выгоды.
Лицо говорившего раскраснелось, глаза вылезли из орбит.
— А что, Кэдор из Вордью намного лучше? — возразил коренастый, которого назвали Холдором. — Это ты не в себе, Реден. Если мы посадим Кэдора на трон, он раздавит нас, как яичную скорлупу. Уж слишком рвётся к власти.
— Как ты смеешь? — завопил Реден, угрожающе набычившись. — Великий герцог Кэдор — единственный возможный выбор. Я буду голосовать за него, даже если не получу за это ни гроша!
Он яростно размахивал руками, одно слово обгоняло другое, изо рта летели брызги слюны.
— Кэдор — свинья, — жёстко ответил Холдор, не сводя глаз с Редека, как бы желая увидеть, какое впечатление произвели его слова. — Наглая, высокомерная, жестокая свинья, у которой прав на трон не больше, чем у приблудной собаки! Его прадедушка лестью и подкупом пробрался в семью Вордью, и я скорее вскрою себе вены, чем склонюсь перед отпрыском мелкого воришки с доков Тол Вордью.
Глаза Редена чуть не выкатились из орбит от столь изощрённых оскорблений.
Несколько раз он открывал рот, пытаясь заговорить, но язык, казалось, от ярости прилип к нёбу. Лицо побагровело, он беспомощно цеплялся руками за что-то невидимое. Потом тело одеревенело; он начал медленно клониться назад.
Холдор наблюдал за происходящим с отрешённым интересом.
Издав сдавленный крик, Реден повалился на камни тротуара; руки и нога находились в беспрестанном движении. Глаза закатились, изо рта пошла пена, судороги и корчи всё усиливались. Он начал биться головой о землю, хватаясь скрюченными пальцами за горло.
— Удивительно действует, — заметил третий. — Где ты его взял, Холдор?
— Один из моих друзей недавно побывал в Стисс Торе, — ответил тот, с интересом наблюдая за конвульсиями Редена. — Самое ценное качество этого зелья в том, что оно не действует, пока принявший его не разволнуется. Реден не стал пить вино, пока я не попробовал первым.
— Ты не побоялся выпить яд?! — изумился собеседник.
— О, это вполне безопасно, — заверил Холдор. — Я никогда не поддаюсь эмоциям!
Реден заметно ослабел, хотя его каблуки по-прежнему выбивали частую дробь на тротуаре. Потом он застыл, издал долгий булькающий вздох и умер.
— Интересно, не осталось ли у тебя ещё немного такого яда? — задумчиво спросил друг Холдора. — Я готов выложить кругленькую сумму за нечто в этом роде!
— Почему бы нам не пойти ко мне домой и не побеседовать за чашей вина? — рассмеявшись, предложил Холдор.
Второй бросил на него испуганный взгляд и тоже засмеялся, правда, несколько неуверенно. Оба повернулись и ушли, оставив распростёртое на земле мёртвое тело.
Гарион в ужасе уставился на них, а потом на уродливо изогнувшийся труп с почерневшим лицом, валяющийся в самом центре рыночной площади. Проходившие толнедрийцы, казалось, совершенно не обращали внимания на мертвеца.
— Почему никто ничего не сделает? — возмутился Гарион.
— Боятся, — пояснил Силк. — Если проявят хоть немного сочувствия, их примут за бунтовщиков. К политике здесь, в Тол Хонете, относятся крайне серьёзно.
— Но должен же кто-нибудь уведомить власти? — вмешался Дерник дрожащим голосом, побелев как снег.
— Надеюсь, об этом уже позаботились, — ответил Силк. — И нечего здесь стоять и глазеть. В подобные дела лучше не вмешиваться!
В этот момент подошла тётя Пол. Оба чирекских воина из дома Гриннега, сопровождавших её, были нагружены свёртками и выглядели при этом несколько глуповато.
— Что вы делаете? — спросила она Силка.
— Просто наблюдали прекрасный пример толнедрийской политики в действии, — объяснил тот, показывая на мертвеца.
— Яд? — осведомилась тётя Пол, заметив скрюченные конечности Редека.
— Совершенно верно, — кивнул Силк. — Очень странный. Не действует, пока жертва не разволнуется.
— Эттсет, — мрачно заметила она.
— Слышала о нём раньше? — удивился Силк.
— Да. Довольно редкий и очень дорогой. Не думала, что найсанцы согласятся кому-нибудь его продать.
— Лучше бы нам уйти подальше, — предложил Хеттар. — Сюда вдет взвод легионеров, а они наверняка захотят допросить свидетелей.
— Прекрасная мысль! — согласился Силк и повёл их к дальнему концу площади.
Около домов, служивших границей рынка, восемь здоровенных мужчин тащили закрытые носилки. Тонкая, унизанная драгоценностями рука высунулась из-под занавески и прикоснулась к плечу носильщика. Вся восьмёрка тут же остановилась и опустила паланкин.
— Силк! — послышался женский голос. — Что ты делаешь в Тол Хонете?
— Бетра! Это ты? — откликнулся Силк.
Занавеска откинулась, явив молодую женщину с пышными формами, откинувшуюся на пунцовые атласные подушки. Локоны были перевиты нитками жемчуга. Розовое шёлковое платье туго облегало тело, пальцы и запястья украшали множество золотых колец и браслетов.
На восхитительно прекрасном лице сверкали недружелюбные глаза Несмотря на молодость, она почему-то казалась перезрелой, скорее всего из-за общего впечатления порочности. Видно было, что Бетра привыкла потакать любому своему капризу.
— Я думала, ты всё ещё бежишь от погони, — кокетливо сказала она Силку. — Люди, которых я послала за тобой, весьма искусны в своём деле!
Силк преувеличенно низко поклонился.
— Ты действительно права, Бетра, — согласился он, криво ухмыльнувшись. — Далеки от совершенства, правда, но не так уж плохи. Надеюсь, они тебе больше не нужны.
— А я всё не могла понять, почему они не вернулись, — рассмеялась женщина, — хотя должна была предположить, конечно. Надеюсь, ты не принял всё это как личное оскорбление.
