«Могла бы раньше догадаться!» — ворчливо подумала Сайо, сворачиваясь клубочком. Очень скоро она задремала, несмотря на тряску.
Вечером караван въехал в большую деревню с постоялым двором. Тут в распоряжение Сайо поступила целая комната! Слуги гостиницы и Алекс перенесли в нее самое ценное. Большие сундуки остались в повозке. Хозяин клялся, что у него ничего не пропадает. Путники получили возможность смыть дорожную пыль в неплохой бане.
Вытирая госпоже волосы, Симара спросила:
— Спать будешь, Сайо-ли, или почитаешь?
— Ты хотела сполоснуться? — в свою очередь спросила девочка.
— Если разрешишь, — проговорила служанка. — Вода еще осталась, а баня входит в цену за постой.
— Алекс вымылся?
— Не знаю, — Симару очень удивил подобный вопрос.
— Если да, то пришли его ко мне и иди в баню.
— Слушаюсь, Сайо — ли.
Парень вошел в ярко освещенную комнатку и поклонился.
— Звала меня, госпожа?
— Не передумал учиться читать?
— Конечно, нет! — обрадовался Алекс.
— Тогда подай вон тот сундучок.
Сайо открыла ларец, достала пару листов бумаги, чернильницу и гусиное перо. Быстро написав весь тонгойский алфавит, она подала лист парню.
— Вот это все буквы. Начни с первой…
Когда Симара, наслаждаясь собственной чистотой, подошла к двери в комнату госпожи, оттуда доносился гневный голос Сайо.
— У тебя не руки, а бревна! Эту черточку пишут точно посредине!
Служанка осторожно заглянула. Алекс сидел на полу подогнув ноги, а госпожа, уперев руки в бока, стояла и, сверкая зеленью глаз, тыкала пальцем в листок.
— Чтобы к утру научился писать эту букву! Пошел отсюда! Я спать хочу.
— Да, Сайо-ли, — пробубнил пристыженный парень, кланяясь и в дверях сталкиваясь с Симарой.
— Учи! — крикнула ему в след госпожа на весь гостиничный коридор.
Сбросив халат и оставшись в ночной рубахе, девочка рухнула на постель.
— Никогда не думала, что учить так тяжело, — проговорила она.
Поскольку тут не было прямого вопроса, умная служанка сочла правильным — смолчать.
— Понимаешь, Симара, вот видно, что не дурак, а не может простую букву написать правильно!
— Как мне говорила одна благородная госпожа: «Учеба — тяжкий труд».
— А учить иногда еще тяжелее, — буркнула Сайо, натягивая одеяло.
«Ну, педагог гребаный! — бушевала Александра, в тщетной попытке нарисовать заковыристую загогулину. — Прямо этот как его Фурсенко, или Фурсенка. Короче достала!»
Отбросив наполовину исписанный лист, она перевела дух и попробовала для тренировки вспомнить русские буквы. Каков же был ее ужас, когда пальцы не смогли правильно написать ни одной. Пришлось срочно успокаивать расшалившиеся нервы долгими вдохами и выдохами. Успокоившись, Александра отрешилась от всего происходящего. От крыльца, на котором сидела, от двора гостиницы, по которому, косясь на нее, вышагивал часовой соратник. Даже от комаров, налетевших на свет фонаря над крыльцом. Вся она сейчас была лишь кончики пальцев, сжимавших отточенное перо.
Она взмокла, пока на листе появился удобоваримая буква «син». Потом еще и еще. Только к полуночи проклятый значок стал получаться похожим на себя. Сложив листок и спрятав его за полу куртки, Александра отправилась спать в обеденный зал, служивший по ночам спальней для слуг.
Утром ее растолкали ни свет ни заря. Разрывая рот зевотой, Александра помогала Симаре затаскивать в повозку вещи.
— Алекс! — крикнула Сайо перед тем, как забраться внутрь.
— Я здесь, Сайо-ли, — подбежала она.
— Букву выучил? — свела густые брови маленькая госпожа.
— Как ты приказала, — Александра протянула ей сложенный листок.
Не разворачивая его, девочка залезла в повозку. Симара привычно устроилась на облучке. Кажется, кучер был этому даже рад, а Алекс уселась сзади. В привычном порядке караван тронулся дальше к далекому Канаго-сегу.
Дорога по-прежнему петляла по лесам, но все чаще стали появляться поселения. На стоянке Александра прилежно помогала Симаре: разводила костер, используя свой небогатый туристский опыт. В пятом классе она ходила искать снежного человека. Нашла насморк и бронхит. В этот раз готовили полноценный обед. Соратникам кухарил кучер, а им Симара. Варили одно и то же — рис.
Воспользовавшись задержкой, малолетняя учительница пристала к Алекс с новым заданием — заучить наизусть все буквы тонгойского алфавита. А их там — тридцать восемь! Было от чего взвыть раненым койотом. Царственно протянув ей листок с местной азбукой, Сайо проговорила:
— Сиди и учи. Что тебе еще делать дорогой.
— Спасибо, о моя госпожа! — проникновенно поблагодарила Александра, с поклоном принимая бесценный дар.
— Для начала — хотя бы первые десять, — очевидно, посоветовавшись с благоразумием, разрешила девочка.
«Уже лучше!» — обрадовалась Александра.
И всю дорогу до следующей деревни бубнила названия букв: «Цинь, Ляо, Кун, Со, То, Дей, Зи, Аве, Еши, Во».
В новой гостинице все произошло точно так же, как и в предыдущей.
Сайо чинно ужинала рисом с вареной курицей, когда к столику подошел командир соратников. Девочка встала, и как подобает женщине, первой поклонилась мужчине. Воин возвратил поклон.
— Не утомила ли тебя дорога, Сайо-ли? — спросил он. — Может быть, нам остановиться здесь на день, чтобы ты отдохнула?
— Благодарю, Сабуро-сей, все хорошо. Из-за меня не нужно задерживаться. Я чувствую себя хорошо.
— Госпожа Айоро очень просила нашего командира, чтобы мы постарались сделать твое путешествие как можно менее утомительным.
— Я благодарна господину и госпоже Айоро за заботу о столь незначительном человеке как я, — скромно пролепетала девочка.
— Наш командир не стал бы посылать своих людей в такую даль за незначительным человеком, — возразил воин.
Сайо засмущалась еще больше.
— Может быть, ты присядешь, Сабуро-сей?
— Только если поговорить с тобой, — развел руками соратник. — Я уже поужинал.
— Почему бы и не поговорить, — легко согласилась девочка. — Скажи, пожалуйста, нам еще долго ехать?
— Завтра мы пересечем реку Мио и приедем в Татсо — маро, а от него до Канаго — сегу четыре дня пути.
— Спасибо, Сабуро — сей, — поклонилась Сайо. — Может быть, ты хотя бы выпьешь чаю?
Повинуясь движению бровей госпожи, Симара подала девочке чашу, а та с поклоном протянула ее воину.
— Как откажешь такому учтивому предложению! — соратник широко улыбнулся, от чего глубокий шрам на щеке сморщился. — Думаю, еще одна чашка чая меня не утопит.
