— Я бы, если можно, предпочёл оставаться в неведении, — вежливо сказал я.
— Да мне и самому было бы неловко пересказывать тебе сплетни. Но вот какая интересная штука получается. Пока я слушал байки, думал — ну уж нет, всё это как-то чересчур. А теперь смотрю на тебя и понимаю: вполне может оказаться, что все эти дикие россказни — не просто правда, а совсем небольшая её часть. И я решил — почему бы сразу не спросить о том, что занимает меня больше всего на свете? Ты, вроде, врать не любишь.
Меткое наблюдение. Ладно, сам напросился.
— Ответ на твой вопрос: вероятно, могу, — сказал я. — И даже примерно представляю, с какого конца за такое дело браться. По крайней мере, однажды протащил на Тёмную Сторону кучу мертвецов. Не потому что мне этого хотелось, просто так было надо, чтобы остановить эпидемию Анавуайны[13]; впрочем, неважно. Насчёт живых точно не знаю. Не проверял и в ближайшее время не собираюсь. Не потому что мне жалко. Просто наслушался историй о Короле Мёнине, которому было настолько не жалко, что он лучших друзей на Тёмную Сторону таскал, всех подряд, не разбираясь: кого она готова принять, а кого нет. Но вместо того, чтобы наслаждаться чудесным путешествием, одни бесследно исчезли, не успев поблагодарить за услугу, а другие никуда не делись, зато сошли с ума от ужаса. Впрочем, если верить хроникам, Король их потом вылечил. Но исчезнувших даже он не смог вернуть, а это уже совсем не дело. Я в такие игры не играю.
— Ясно, — невозмутимо кивнул Малдо. — Ладно, нет так нет. Всё равно хорошо, что я спросил. И что ты честно ответил. Терпеть не могу напрасных надежд. Кучу времени и внимания отнимают. Со вчерашнего дня не о работе думаю, а о том, как с тобой этот разговор завести. Теперь вопрос закрыт, живём дальше. И, положа руку на сердце, не настолько плохо живём, чтобы топиться в Хуроне.
— Какое может быть «топиться»?! — возмутился я. — Вода сейчас ледяная. Летом — ещё куда не шло.
— Именно поэтому я и не стал тянуть с разговором до лета.
Мы переглянулись и рассмеялись, думаю, просто от облегчения. Я — так точно.
— Расскажи про сны, — попросил Малдо после того, как кувшин на нашем столе как-то незаметно опустел и тут же сменился полным. — Они правда бывают по-настоящему страшные? Даже для тебя?
— Конечно, бывают. Я, видишь ли, при всех своих достоинствах, совсем неопытный колдун. За те несколько лет, что я занимаюсь магией, в старые времена ни один Орденский послушник, даже самый талантливый и пронырливый, Младшим Магистром не успел бы стать. Многим элементарным вещам я просто ещё не успел научиться. Например, всегда контролировать происходящее во сне. На выработку этого навыка нужно время, ничего не поделаешь, надо ждать. А пока я, заснув, вполне могу забыть, кто я на самом деле такой, и на что способен. И ощутить себя беспомощным. А беспомощность — это же главная причина страха. Его фундамент. Наяву мне в этом смысле гораздо проще. Даже если сам чего-то не могу, всегда знаю, кого позвать на подмогу. Поэтому напугать меня бодрствующего — это сейчас надо очень хорошо постараться. А во сне далеко не всегда так.
— Думаешь, в основе страха — именно беспомощность? — оживился Малдо. — А это для всех так, или только для тебя?
— «Для всех» — это было бы очень смелое утверждение. Я же не знаком со всем человечеством лично. Но по моим наблюдениям, это верно, скажем так, для очень многих.
— Грешные Магистры, как же это всё интересно! — восхищённо выдохнул он.
Глаза Малдо горели, щёки раскраснелись, и я только теперь понял, как он на самом деле молод. До сих пор мне такая постановка вопроса в голову не приходила. Обычно я воспринимаю всех окружающих как своих ровесников. Ну или как старших, если они потрудятся предъявить мне внешние признаки почтенного возраста: седину, лысину, морщины. Для человека, который уже сам научился изменять внешность, и знает, насколько это легко, довольно наивная позиция, но ничего не поделаешь.
— Слушай, а зачем они вообще нужны? — внезапно спросил Малдо.
— Кто — «они»?
— Страшные сны. «Кошмары». Какой в них смысл?
— Вообще-то, сомневаюсь, будто абсолютно всё, что с нами происходит, непременно зачем-то нужно, — сказал я. — Бывают просто события, ни зачем. Сами для себя. Но что касается плохих снов… Знаешь, опыт есть опыт. Материал, из которого мы всю жизнь строим себя — вот как вы новые дома из мусора. Чем больше и разнообразней, тем лучше, верно? С опытом то же самое. Иногда в минуту слабости я думаю, что от какой-то части своего опыта с радостью отказался бы. Но минуты слабости у меня, хвала Магистрам, нечасто случаются. А всё остальное время я прекрасно понимаю, что представляю собой сумму всех событий которые со мной произошли. Помноженную, конечно же, на то, как я себя при этом вёл. И хотеть, чтобы этого опыта не было — всё равно что мечтать о самоубийстве. Точнее, о том, чтобы вместо меня до сегодняшнего дня дожил кто-нибудь другой. Бессмысленное и, будем честны, совершенно невыгодное желание. Так что пусть всё остаётся как есть, включая страшные сны, чем они хуже прочих неприятностей? Строго говоря, даже лучше. Страх сам по себе разрушителен. Но именно страшные сны дарят нам бесценный опыт внезапного пробуждения. То есть, чудесного избавления от кошмара.
— Погоди. Почему ты считаешь его бесценным?
— Да потому, что в жизни всякого человека, связавшегося с магией, неизбежно наступает такой прекрасный момент, когда его воля и сознание уже вертят Миром как хотят, а сам он при этом ещё совершенно не контролирует процесс. А потому представляет собой натуральную бомбу… Знаешь, что такое «бомба»?
Малдо озадаченно помотал головой. И правда, откуда бы ему знать такие глупости.
— Вообрази гигантский снаряд для бабума. Размером, например, с меня. И разрушительная сила настолько же больше. И взрывается не только от сильного удара, но и от любого неосторожного прикосновения. Или просто потому что время пришло. Впечатляет?
Он молча кивнул, скривившись, как от зубной боли. Похоже, действительно вообразил и теперь не знал, как избавиться от этого неприятного видения.
— В такой непростой ситуации огромное значение приобретают наши представления о жизни, — сказал я. — И формируются они именно опытом. Лучше бы к этому моменту иметь в своём багаже как можно больше сказок с хорошим концом. А наяву они с тобой происходили, или во сне — дело десятое. Главное — в глубине души быть уверенным, что всегда выйдешь сухим из воды, и Мир при этом не рухнет. Ни ближний, ни дальний, вообще никакой. Так будет лучше для всех. Меньше навредишь. Вот почему я говорю, что опыт пробуждений от страшных снов бесценен — при условии, что это были действительно счастливые пробуждения, а не тягостные скитания из одного кошмара в другой.
