Тихая команда жрицы Эналы: «Едем!» – едва не застала его врасплох. Торопливо взгромоздившись в седло, парень направил своего тьшера вслед за остальными, откровенно недоумевая, что же всё-таки случилось с его спутницей, внезапно излечившейся от страха перед поездками верхом и неожиданно выбравшей служение богине-целительнице. Юноша какое-то время молча ехал позади остальных, пытаясь разобраться во всех этих странностях, но наконец не выдержал и, поравнявшись со Снеарой, тихо, чтобы не привлекать внимания других попутчиков, спросил:
– С тобой всё в порядке? Тебе смогли помочь? Девушка повернулась к нему. И принц невольно поёжился под её взглядом – равнодушным, ничего не выражающим:
– Нет. – Спокойный ответ заставил его тихо выругаться. Неужели теперь ей придётся всегда мучиться от боли? Литари не успел задать своего вопроса, когда жрица Элары так же невыразительно добавила: – Но Синала нашла способ избавить меня от страданий хотя бы на время. Только при этом я не могу испытывать и других эмоций или ощущений. Совсем.
– Как совсем?
Принц растерянно заморгал, не зная, что и думать. Освободиться от боли ценой всех других чувств – о таком ему слышать не приходилось.
– Вот так, – равнодушно пожала плечами девушка. – Этим способом могу воспользоваться только я. Синала до последнего момента не была уверена, что у меня получится, когда соединяла два приёма, которые вместе раньше не использовались просто потому, что для них нужны разные виды силы. Целительницы могут не чувствовать, но при этом не могут заставить своё тело двигаться. Воительницы, наоборот, не способны избавиться от чувств, однако способны при необходимости давать силе богини возможность управлять их телом самостоятельно. Я могу делать и то и другое.
Литари ощутил, как у него мороз бежит по коже от этих странных откровений, высказанных ровным спокойным тоном, и попытался перевести разговор на другую тему, тем более что давно следовало предупредить Снеару о том, что придворный маг решил его просто убить… Но девушка и на этот раз успела раньше:
– Я должна сказать тебе, что тогда на дороге тварь охотилась за мной.
– Что?! – Принц от удивления даже приподнялся в седле. – С чего ты это взяла?
– Их называют охотниками на жриц. Мне рассказывала о них Тенира, особо предупредив, что оружием с ними не справиться – только голыми руками, причём надо бить в строго определённую точку. Раньше этих чудовищ чёрные маги использовали, когда нужно было надолго вывести меч богини из строя. Если такой монстр сумеет проглотить одну из нас, то выбраться из него бывает очень сложно. Он весь как трясина на болоте – засасывает всё, что с ним соприкасается, и восстанавливаться потом приходится очень долго: внутри тварь невероятно едкая. Разъедает всё – даже кости.
– Но откуда придворный маг смог узнать о тебе? – Юноша с трудом верил в то, что ему таким спокойным тоном сообщила Снеара. – Магия на жриц не действует. Он просто был не в состоянии тебя увидеть при помощи заклинаний!
– Зато тебя вполне мог. – Девушка никак не отреагировала на его возгласы. – А понять, что ты не один и рядом с тобой меч богини, полагаю, ему было не сложно: ты же меня и по имени называл.
– Н-да, вот об этом я не подумал, – сердито покачал головой принц, досадуя на свою глупость. Теперь становилось понятно, почему Тенира запрещала ему во время тренировок подходить к Снеаре и сама общалась с ним только в храме, где никакая магия не действует. Не хотела раньше времени ставить противника в известность о том, с кем ему придётся столкнуться. Если маг через пару дней после того, как узнал, что рядом с жертвой находится жрица Элары, успел отправить к ним убийцу, – то какие были бы последствия, если он смог подготовиться более тщательно? Думать о такой возможности просто не хотелось.
– Ничего страшного. Это всё равно когда-нибудь произошло бы. – Девушка говорила невыразительно, словно повторяя ранее слышанные фразы, значения которых она не понимала. Литари молча кивнул, не в силах продолжать этот разговор. Слишком неуютно ему было видеть вместо прежней, пусть иногда и раздражающе эмоциональной, Снеары эту ожившую при попустительстве богинь куклу. Принц чувствовал себя бесконечно виноватым перед девушкой, пострадавшей в противостоянии, которое совершенно её не касалось.
Он никак не мог поверить в то, что даже сила богинь оказалась не способна помочь жрице поневоле, и с ужасом представлял себе, какие испытания ожидают её в дальнейшем. Нет, это было просто несправедливо! В конце концов, она даже не принадлежала миру, за обладание которым шла эта битва. Почему раз за разом именно этой девушке приходилось принимать на себя очередной удар, просто не имея возможности от него увернуться? Почему она платит по счетам других, принимая ответственность за чужие судьбы? Литари не мог найти ответов на эти вопросы, как ни старался. Юноша был не в состоянии смириться с тем, что невольно оказывается причиной страданий другого человека – и не какого-то абстрактного подданного, которого он и в глаза не видел, а своей спутницы, девчонки, делящей с ним все тяготы его нынешнего положения.
Ему хотелось хоть как-то помочь, защитить от постоянно обрушивающихся на неё бед, но, к собственному стыду, принц ничего сделать не мог. Он был просто человеком, волею судьбы вынужденным стать главным противником для сил, которые при желании могли смести его в один момент и не делали этого только потому, что его жизнь требовалась им для каких-то своих целей, не доступных пониманию нормальных людей. И лишь присутствие рядом с ним Снеары позволило ему так долго сопротивляться этим силам. Принц горько усмехнулся: было до боли неприятно признавать собственную беспомощность, но выбора, даже условного, у него не осталось. В последнее время, кажется, сама судьба была озабочена тем, насколько реально он оценивает собственные силы, и не ленилась подбрасывать ему испытания, чтобы развеять заблуждения юноши по поводу его способностей.
За невесёлыми раздумьями Литари не заметил, как их отряд добрался до оживлённого тракта. Юноша почувствовал себя не очень комфортно, обнаружив вокруг такое количество незнакомых людей, которые практически открыто разглядывали путешественников в храмовых цветах, не отводя глаз, даже когда встречались с ним взглядом. Ему было не по себе от такого явного любопытства, постоянно появлялось желание натянуть поглубже капюшон своего плаща, чтобы скрыться от этого назойливого внимания. Оставалось лишь удивляться, как служители храмов выдерживают подобное постоянно. И это при том, что жрицы, как только вдали показался этот торговый тракт, предусмотрительно спрятали лица в тени капюшонов, чтобы не привлекать к себе любопытных взглядов.
