– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Батури.
– В округе Вестфалена полно нежити, тупых неупокоенных, трупоедов, которые не имеют хозяев, но любят плоть. Выкинуть молодую пару с ребенком не сложно…
– Живые – две девушки, – уточнил Клавдий.
– Это, по сути, не важно, – отмахнулся Бенедикт. – Но те, кто покинет Вестфален без доброго десятка святых братьев, обречены.
– Так выдели этот десяток братьев и в путь, – стоял на своем Веридий.
– Ну не могу я! – вспылил священник. – Не могу дать того, чего у меня нет. Сейчас всеми силами борются с чумой, этой ночью снова будет полыхать огонь. А уже завтра город опустеет. Все уйдут к границе. Но это будет завтра, не сегодня.
– Пожри тебя Бездна, у нас нет времени! – прорычал Веридий.
– Успокойся, – попытался унять его Батури. – Я не спешу, а ты, надеюсь, вытерпишь меня и сестер еще один день.
– Дело не в этом, – отмахнулся вампир.
– А в чем? – спросил тогда Клавдий. Ливуазье не знал, что ответить. Не говорить же другу, что он его предал?
– Пусть будет завтра, – сдался Веридий.
– Вот и решили! – обрадовался Бенедикт. – Пополудни жду вас и ваших пассий на агоре. Место, конечно, не из приятных, но братья решили собраться ближе к церкви, чтобы помолиться перед долгой дорогой.
– Хватит слов, выведи нас отсюда, – не пожелал слушать словоизлияния эстерца Ливуазье.
– Как? – удивился Бенедикт. – Вы пришли через окно, никто не видел, что вы входили в мои покои, как я вас выведу незамеченными? Мне и так стоило немалых трудов, чтобы замять тот ужас, который вы учинили у западных ворот. Неужели нельзя было войти в город, не оставляя трупов?
– Что ты городишь? – не понял Веридий.
– Не обращай внимания, – отвел взгляд Клавдий.
– Ты меня удивляешь, Батури, – недовольно зыркнул на друга Ливуазье, но не стал развивать мысль. – Идем, нет времени на патетику.
– Не пойму: куда ты спешишь?
– Никуда, просто не люблю пустую болтовню, – ответил Веридий и выпрыгнул в окно. Следом за ним, как тень, последовал и Батури.
* * *
Черные всадники приблизились к Вестфалену на закате, но проходить в город не спешили и остановились у закрытых ворот. Они дождались, когда солнце опуститься за горизонт, а после растворились во мраке, исчезли и лишь вороные жеребцы напоминали о том, что всего мгновением раньше здесь были люди.
В этот же миг вокруг усадьбы Ливуазье появились тени. В густеющих сумерках их было трудно разглядеть, но бдительные эстерцы, бродившие в поздний час по улицам города в поисках чумных, все же распознали в этих тенях исчадий Мрака. И тогда церковники забили в колокола, направили к дому праведника святых братьев, чтобы они уберегли покой богобоязливого герцога, избавили его дом от нашествия детей Ночи. Но помощь прибыла слишком поздно, впрочем, как и сам герцог.
Лагода осталась за спиной и потянулась серой змейкой дорога. Она то прижималась к обрыву, на дне которого бурлила река, то отдалялась от него и приближалась к редкому лесу, росшему по правую руку, но дорога никогда не убегала так далеко, чтобы не было слышно дико ревущего Ситха. Вода в реке, отделившей Хельхейм от Валии, с шумом ударялась об уступчатые скалы, кричала, пенилась и громогласно текла все ниже, где водопадом низвергалась с утеса и, утихая, впадала в Белое море. Громче Ситха кричали многочисленные перелетные птицы. Для них шла последняя охота перед приходом холодов и долгим путешествием на восток, где климат мягок и снег не выпадет даже в самую лютую зиму. Птицы кружили над обрывом, с ястребиной хищностью и точностью камнями падали вниз, налету хватали форель, тут же глотали ее и кричали все громче, будто хвастаясь друг перед другом.
За всем этим шумом различить стук копыт, собачий лай и крики всадников не сумел бы ни один альв, не говоря уже о человеке, но Назарин ориентировался не на слух.
– Сворачиваем, – на секунду остановившись, сказал он. – И быстро.
Трио спутников выбежали на обочину и по неторной дороге помчались к лесу. Фея, решив не рисковать, провела рукой и следы людских ног исчезли, запах, по которому их могли разыскать ищейки, изменился, став мягким ароматом весенних полевых цветов, а ментальные отпечатки аур размылись и сделались нечеткими – смотрящие маги не возьмут след.
– Хорошая работа, – похвалил Назарин и ускорил бег.
Всадники приближались быстро, но прорицатель знал, что не опоздает. Он и его спутники скрылись в лесу в тот самый миг, когда вдали у дороги показались графские доберманы и фокстерьеры. Что ж, значит, лорды решили затеять настоящую охоту, вот только травить их псы будут не лис, а людей, хотя и этого им не удастся, Назарин знал это наверняка.
– Не останавливайтесь, – прорицатель на ходу поднял с земли палку и, опираясь на нее, побрел в глубь леса. – На дороге теперь опасно, а так даже срежем.
– Почему это монах вне закона? – поинтересовалась тогда Лайра.
– Так сложились обстоятельства, – не стал откровенничать Назарин.
– Ага, – цокнула языком ск'йере и остановилась. – А что будет, если я откажусь идти с вами дальше? Зачем мне покрывать преступников?
– Может, затем, что тебя считают вредоносной ведьмой, а таких у нас принято сажать на кол? Или потому, что, в случае отказа помогать нам, Хананк нашинкует тебя, как морковь? – Назарин не церемонился, знал: фея уже не уйдет. Момент, когда она еще сомневалась, пережит, теперь Лайра полноценный спутник и партнер в войне с нежитью, ведь именно эту цель она преследовала, сбегая от соплеменниц и теряя бессмертие. Получив возможность убивать немертвых, она ее не упустит, а найти в этой борьбе союзников – двойное везение.
– Когда привал? – Лайра дернула головой – пышные белые волосы засверкали на тонких лучах солнца чистым серебром – и пошла дальше, не желая отставать от идущего впереди Назарина. Хананк на миг задержался, наблюдая за феей, несколько раз моргнул, прогоняя наваждение, и продолжил путь, неотрывно следя за грациозными движениями ск'йере.
– Меньше чем через двести шагов будет поляна, там и остановимся.
Прорицатель не ошибся. Пройдя указанное расстояние, спутники очутились на широкой поляне, устланной серой, пожухлой листвой, уже сейчас начавшей гнить и источать непривлекательный прелый запах. Ск'йере закружилась на месте и поляна преобразилась. Голые деревья пустили почки, а затем зацвели, опавшие листья впитались в землю и на щедром удобрении быстро выросла зеленая, сочная трава. На крохотном островке леса ненадолго воцарилась весна.
