– Не расходуй силы на глупости, отдохнули б и так, – недовольно пробубнил Назарин. Не дожидаясь ответной реакции ск'йере, он распахнул заплечный мешок и вывалил из него запасы съестного. Прорицатель знал, что впереди ждала долгая дорога, а дальше, вдали от Фиора, пополнить припасы будет негде. Поэтому сполна запасся вяленым мясом, сухарями, вином и водой.
Скудно отобедав, Назарин отдалился от других, остановился в противоположном конце поляны, сел на колени и принялся медитировать, анализируя линии будущего, вылавливая из кучи несбыточных и ложных поворотов судьбы тот, который непременно должен произойти. Хананк тем временем завалился на траву и вздумал погрузиться в сон, но Лайра не дала кхету насладиться сновидениями, ее слишком заинтересовал смертный, который сумел победить фею в равной схватке, ведь подобного не удавалось еще никому.
– Где ты учился мастерству? – спросила ск'йере, приблизившись к Хананку.
Кхет молчал, глупо уставившись на фею, но ей самой казалось, что он смотрит в неведомую даль, и в то же время его взгляд, проникающий в саму душу, сконцентрировался на ней. Лайра и сама не могла объяснить этого двойственного чувства, она невольно поежилась, отступила на шаг и повторила вопрос, но кхет все также смотрел на нее невидящим взором и молчал.
– Он немой и не может ответить, – подойдя, просветил фею Назарин.
– Чего намедитировал? – грубо поинтересовалась Лайра.
– Скоро мы достигнем цели, – заверил прорицатель.
– Вот и отлично, – фея уселась напротив кхета и Назарин полностью перестал ее волновать.
«Где ты учился мастерству?» – повторила свой вопрос ск'йере, но на этот раз проникнув в сознание кхета.
«У мастера Накато» – спокойно ответил Хананк, будто каждый день к нему обращались силой мысли.
«Мне ничего не говорит это имя, – разочаровалась Лайра. – Но я еще ни разу не встречала смертного, который смог бы соперничать со мной в бою, а уж побеждать… Я думала такое невозможно». «В мире нет ничего невозможного» – философски заметил кхет. «Скажи мне имя своего меча», – попросила ск'йере.
«Угрюмый, – выговорил кхет и, выхватив весело, уж точно не угрюмо, звенящее колокольчиками оружие, положил его перед собой. – И Веселый, – достав из-за пояса короткий вакадзаси, добавил он».
«Лилия», – ответным жестом Лайра вытащила из-за спины свой меч и положила его рядом с клинками Хананка.
Назарин с интересом наблюдал за безмолвной сценой и криво улыбался. Иногда ему было больно знать заранее, что произойдет дальше, хотелось от жизни неожиданностей и сюрпризов, но он был прорицателем и ведал будущее. Еще несколько мгновений Хананк и Лайра просидят без движения, глядя друг другу в глаза, а затем начнут разговор, но вместо слов в нем будут говорить пируэты, финты, обманки.
«Угрюмый и Веселый рады знакомству», – куце улыбнулся кхет, продолжая неотрывно смотреть в глаза феи. «Ты разговариваешь со своими мечами?» – удивилась ск'йере. «Нет, но мы с ними одно целое, поэтому мыслим одинаково».
«Я тоже рада познакомиться с тобой…» – догадавшись, к чему клонил кхет, улыбнулся фея. «Хананк», – представился кхет.
«Лайра», – назвалась ск'йере, хотя ее имя уже не было для мастера клинков секретом.
«Я видел, ты летала в бою, – глаза Хананка заблестели, когда он вспомнил о недавней схватке. – Мастер Накато тоже обретал в поединке способность летать. Научи меня».
– Я фея, Хананк, фея! – сказав вслух, расхохоталась ск'йере и отвела взгляд, разрушив тем самым тонкую пелену концентрации. – Если ты не видишь моих крыльев, это не значит, что их нет!
– Аккуратнее, – наставнически предупредил Назарин, когда их со ск'йере взгляды пересеклись. Сперва Лайра не поняла, к чему клонит колдун в монашеской рясе, а в следующий миг Хананк схватился за мечи и пошел в атаку.
Назарин с улыбкой на лице наблюдал за поединком кхета и ск'йере. Он знал, чем закончиться бой, но интерес вызывало не ожидание финала, а сама грация идеально точных, выверенных движений двух фехтовальщиков, мастерство которых не знало себе равных. Фея играла, смеялась и ее выпады были легкими и воздушными. Кхет был суров и сосредоточен, он бил точно, коротко, даже – скупо, словно боялся, что сил до конца боя не хватит. Лайра парила вокруг Хананка и казалось, будто ее превосходство неоспоримо, и победа – вопрос времени. Но мастер клинка парировал и отбивал, ставил свой меч в то место и в то мгновение, когда это было нужно, не делал ничего лишнего. Хананк ушел в глухую оборону, вид его стал еще суровее, нежели прежде, зато фея хохотала, откровенно насмехаясь над потугами кхета, но было так лишь до того часа, пока Хананк не нанес свой первый, и в тоже время – последний, выпад. Изогнутый клинок застыл у шеи ск'йере, фея остановилась и больше не смеялась. Дважды проиграть смертному! Это не может быть обычным везением. И это всего лишь ученик, который не достиг окончательного мастерства и не может стать наставником! Воистину сильные воины живут на востоке.
Хананк поклонился, неотрывно смотря в глаза Лайры. Впервые она увидела, как может преклонить голову тот, кто считает себя выше. По коже ск'йере невольно пробежал холодок, столько силы было в этом взгляде, столько внутренней гармонии и веры в себя, что фея против воли засомневалась в людской природе своего соперника. Он вани, не иначе.
– Спасибо за добрую беседу, – поклонилась в ответ ск'йере.
– Хватит любезничать, нам пора, – прервал душещипательную сцену Назарин. – К вечеру будем у башни, а дальше снова в леса.
* * *
К одинокой башне они вышли на закате. Представляла она из себя высокий и тонкий, как трость, минарет, шпиль которого был увенчан крупным латентным шаром. Шар излучал бледное, почти лунное сияние, которое стелилось у башни, и в тоже время уползало мутными щупальцами к обрыву, где вливалось, наполняя магической энергией, Хельхеймский купол. Назарин боялся даже представить, что будет, если латентные шпили минаретов перестанут питать границу силой. Но сегодня одна из башен лишится своего хозяина.
– Нас засекут, – заволновалась ск'йере, когда Назарин вывел всю компанию на открытую местность.
– Уже, – Назарин пошел быстрее, подозревая, что графские ландскнехты с собаками держат обратный путь и вскоре будут здесь.
– А пустят? – засомневалась фея.
– Помолчи! – Назарин и сам не заметил, как полюбил тишину, как привык к Хананку, который никогда не доставал вопросами, ибо был немым. А вот неумолкающая фея уже начинала бесить прорицателя, но ее роль в кампании еще не была сыграна, поэтому приходилось терпеть назойливость ск'йере. – Если я иду, значит пустят.
