Карла Феорг сделал глубокий вдох и ожил окончательно. Прячась в тени, гоблин двинулся в город. Незаметно прошмыгнул через открытые ворота. Карла Феорг умел быть незаметным. И бесшумным. Это его умение вполне пригодилось Карле, когда он входил в покои Льва VI. Дежурившие здесь кентархи уловили какое-то движение, но Карла уже слился с мраморной колонной — лишь его моргнувшие глаза блеснули в темноте.
Карла Феорг знал, где находится чёрный арбалет. Он был его создателем и чувствовал оружие, зачарованное ядом земли. Совсем скоро он забрал его. А ещё через какое-то время Карла был уже у зияющего чёрного проема на носу боевого корабля. Карла водрузил себя обратно, слившись с обшивкой судна. Его глаза закрылись, и гоблин заснул — до времени. Словно опять растворился в очертаниях боевого дракона, украшавшего драккар. Правда, теперь в хищных лапах дракона покоилось какое-то неведомое оружие, но, одеревенев, оно стало почти неразличимым. И теперь никто бы не смог предположить, что на носу корабля теплится, спит тайным сном какая-то неведомая тёмная жизнь.
11
Армия Олега собиралась в обратный путь. За приготовлениями руссов к отплытию со сторожевой башни наблюдали оба базилевса, посланник Велизарий и епископ.
— Мы получили сильного союзника, — сказал Лев VI, глядя на грозные драккары руссов и мирно снующие среди них греческие галеры.
— Сомневаюсь, — бросил базилевс Александр, — что вся эта орда не разбежится, как только разделит уплаченную нами дань.
— Он мудр, — возразил епископ. — Думаю, со временем он смог бы превратиться в самый надёжный оплот нашей церкви на Севере.
— А не хотите посмотреть, — недобро усмехаясь, сказал Александр, — что учинил этот оплот на городских воротах?
Только что Свенельд, бросив сперва ждущему внизу Фарлафу топор, которым что-то приколачивал, спрыгнул с анфилады городских ворот.
— И мой тоже, — сказал берсерк Свенельду.
Князь Олег стоял на борту своего драккара и смотрел на великий город. На вратах Царьграда осталось кое-что принадлежащее до тех пор варягам. Столица империи только что получила новое украшение, и, наверное, можно было бы понять императора Александра и даже простить ему отсутствие радости по этому поводу. На вратах царственного города теперь красовались грозные красные щиты руссов.
— Пусть они будут памятью о нашей славе! — сказал князь Олег.
12
— Те, кто возводят города, думают одинаково! — веско произнёс император Александр. Он ни к кому не обращался. Он стоял в одиночестве, если не считать молчаливых и неподвижных, как статуи, личных телохранителей, и его назидательный тон был адресован, скорее всего, самому себе.
— Кто это сказал? Страбон? — театрально вопросил император, но гвардейцам не разрешалось говорить без особого приказа, и император капризно махнул рукой. — Неважно…
Император Александр стоял на сторожевой башне и смотрел, как растянувшийся бесконечной вереницей флот варваров покидал город. Божественный, как цезари, Константинополь, превратившийся на долгие века после разрушения ордами таких же варваров Вечного города в центр мира. Русь уходила. Их корабли, заполонившие Золотой Рог и Босфор, а в авангарде построения уже вышедшие в открытое море, увозили с собой позор Империи. Немыслимую дань и унизительный мирный договор. А договора должны соблюдаться — максима Вечного города ещё со времён Римской республики.
Император вздохнул и снова заговорил вслух:
— Всю свою славную историю Рим приходил в дальние земли и строил там города. Город как центр цивилизации, центр мироздания вопреки хаосу и варварству. Такова была высокая миссия. — Телохранители по-прежнему молчали, но император Александр почему-то любил поговорить с живыми статуями. — А эти… как собаки! — гневно воскликнул он. — Метят мочой деревья. Прибили над воротами свои красные щиты… Так о чём с ними можно договариваться?!
На самом деле император знал, о чём говорил. Несколько дней назад, впервые не посоветовавшись с братом, Александр принял важное политическое решение и сейчас словно призывал небо в свидетели. Несколько дней назад он дал самую быстроходную галеру своим тайным гостям. И она уже прошла Понт Эвксинский, море, которое варвары зовут Греческим, и сейчас подходила к берегу. К устью великой реки. Но не к устью Танаиса, что было бы нормально, если бы шад хазар возвращался домой, в каганат. Это была другая река, с бурными опасными порогами, которые невозможно пройти по воде. Готы называли её Данп, как писал их историк Иордан, чей труд был в библиотеке Александра. Там находилась и столица готов, Данпарстад. Эти же зовут реку Днепр. Только это ничего не меняет.
Император капризно поморщился: прав, прав Страбон (или не Страбон) — те, кто строят города, мыслят одинаково. Но только и именно они. Рим пытался цивилизовать готов, даже дал им истинную веру. И гунны, пришедшие следом, пытались подражать нам. И всё равно разрушили Вечный город. Потому, что бы ни считал мудрый брат император Лев VI, Александр знает, что с варварами надёжный союз невозможен. Мысли их темны, они непонятны и дремучи, как животные.
Русь уходила. Да, Олег собрал немыслимую силу. Но нужен ли империи такой могущественный сосед? Эти щиты над вратами… Этот молодой князь Лад — его поддерживают их чародеи. И верховный жрец… как его там… Белогуб (император снова поморщился: спаси и сохрани, Господи, имя-то какое!). Колдуны, жрецы не жалуют Олега. И это хорошо. Надёжный союз невозможен, но возможно совпадение интересов. После гибели Олега Лад начнёт войну со слабым Игорем, чародеи поддержат его. Хазары приберут к рукам упущенное, отнятое Олегом, и усобица развалит неожиданно могущественное новое царство. О безопасности молодого князя Лада император даже попросил особо позаботиться. Воин-то он сильный, но слишком уж прямой и храбрый. Лад нужен Императору. Так же, как и шад хазар, так же, как и хан унгрской орды. Вот кто ему сейчас союзники и верные друзья. И Александра не волнуют их частные интересы. Подлинный равный союз с ними тоже невозможен. И все поколения кесарей, чьи тени стоят за спиной базилевса, знали об этом. Или убедились на своём горьком опыте. Потому что они такие же тёмные варвары. И потому что лишь те, кто строит города, мыслят одинаково.
Но Лад императору был нужен.
Умер Александр Великий — и божественная империя греков, растянувшаяся на полмира от Индии до Геркулесовых столбов, развалилась. Умер Карл Великий — и империю франков постигла та же участь. Умрёт Олег — и могущественное царство варваров развеется, как утренняя дымка над Босфором.
