Моррест усмехнулся. Ещё бы не знать: там они с Гестаном и Гаррольмом... Интересно, откуда парень всё это знает? Но спросил другое:
- А откуда этакое зелье у... наших? Неужто кто-то готовить умеет?
- Скажешь тоже... Этот сосуд ещё до Великой Ночи запаяли!
"Ну вот, - подумалось Морресту. - Отведаем просроченных медикаментов".
- Попросишь о встрече с Гестаном, - закончил юноша. - Дальше по обстановке.
Моррест чувствовал, как радостное удивление затапливает и пьянит, мешая трезво всё обдумывать. Но вдруг его хотят отравить, скажем, чтобы не достался Карду?
А смысл? Зачем Амори, даже если паренёк на самом деле выполняет его приказ, избавлять Морреста от пыток и мучительной смерти? Значит, даже если парень его отравит, он действует не по приказу алков. Тогда по чьему? Неужто кто-то из повстанческих вождей смог внедрить агента? И теперь его освобождает из плена этакий сколенский Штирлиц?
Всё-таки Моррест не поверил... сразу. В этом мире с ним случались чудеса, но чаще неприятные. И всё-таки - а что он теряет, даже выпив отраву? Раз уж не удалось спастись, надо хотя бы быстро умереть.
- Скажи, ты... из наших?
Парень даже приосанился. И выдал то, что повстанцы, идя в атаку, кричали первые два года войны. До предательства Карда.
- За Империю, за Императора! Я работаю на Гестана и Гаррольма.
Последние сомнения исчезли - Гестан не был из тех, чьи имена гремели по всему Сэрхиргу, а уж Гаррольм и подавно не успел прославиться. Неужто старый друг, потерявший глаз в битве за Лакхни, ещё жив? И даже развернул агентурную сеть, чьи щупальца дотягиваются до алкрифского дворца? "А я-то думал, всё пропало! - теперь Моррест себя корил. - Но наши-то сражаются! Значит, и я смогу!"
- Ну, открывай рот, мужик, - скомандовал Барген. И одним движением опорожнил серебряную ампулку. Моррест судорожно сглотнул - но протолкнул в горло чёрную, нестерпимо горькую жидкость. Это было ещё не всё: нового состава, пряно пахнущего такими же травами и, наоборот, кислого, как лимон, пришлось выпить целую кружку.
- А теперь лежи и отдыхай. Хоть ты и "умрёшь" три дня спустя, но на дыбе повисеть придётся. Иначе никто не поверит...
Насвистывая фривольную песенку, что-то из кузнечного фольклора, Барген вышел. "Амори знал, что надо говорить, - удовлетворённо подумал он. - Интересно, что же убедило этого бандита? "За Империю, за Императора", или имя какого-то Гаррольма? Да плевать, главное, совсем скоро у Карда начнутся проблемы!"
...Когда его окатили водой, Моррест вдруг осознал, что ещё может дышать. Болела голова, болели руки, болели ноги, болел живот и болела грудь... Гораздо труднее оказалось понять, что не болит. И всё-таки по сравнению с тем, что было только что, это отдых. Надо же - ещё вчера он и представить себе не мог, какое это наслаждение - коротенький перерыв в пытках.
В последние несколько часов ему казалось, что померло, не вынеся адской боли, само время. Особенно когда скотина-заплечник принялся растягивать его ноги и руки на специальном станке, не забывая тоненькой струйкой, чтобы успел ощутить всю прелесть жизни "под Императором", лить на обнажённый живот крутой кипяток. Сначала Моррест решил молчать, чтобы не доставлять удовольствия давнему врагу. Он плохо представлял себе, на что способны заплечники Карда. Через час висения на дыбе, когда палачи расчётливо тыкали раскалённым прутом в разные части тела, он окончательно сорвал голос, после чего только сипел, будто кран без воды. А ведь пытки ещё только начинались. Кард не спешил, наслаждаясь муками главного врага: в первые дни палачи ничего не сломали, не оторвали и не перебили.
"Если отрава сейчас не подействует, завтра я сойду с ума" - мелькнуло в голове Морреста. А ещё раньше отпадёт нужда в кандалах: уже через пару дней он не сможет передвигаться самостоятельно. Но, видимо, даже Кард понимал, что не стоит доводить узника до смерти от болевого шока: после окончательного распада страны у него не осталось других забав. А тут - не какой-то там случайный зек, а злейший враг, мучить которого приятнее всего.
- На сегодня хватит, - этот голос время от времени всплывал в памяти Морреста, будя ненависть и желание убить. И вот объект этого чувства всего в паре метров - сидит на стуле, попивает вино, закусывая чем-то вроде медовых лепёшек - и никак не дотянешься до ублюдка, предавшего всех.
"Ничего, Кард, я тебе верну должок! - думал Моррест, и эта мысль удерживала его от отчаяния. - Только бы Барген не обманул!"
Покончив с вином, Кард неуверенно встал с кресла. "Тоже ведь король! - злорадно подумал Моррест, глядя на испитое, заплывшее жиром лицо, на котором оставили отчётливые следы пороки. Синюшные мешки под глазами, какая-то сыпь на жирном загривке, налитые кровью и выпученные, но какие-то пустые, как у обнищавшего наркомана, глаза. Похоже, Кард не терял времени даром. Как сказали бы в родном мире Морреста - оттягивался на полную, и, наверное, не только с новомодным самогоном и девочками. Любопытно, здешние наркоши курят, нюхают или колются?
"Раз ехидничаю, жить буду" - подумал Моррест - и ощутил какую-то новую, непохожую на причиняемую пытками, боль. Болела голова, будто он надышался ядовитого дыма, к горлу подкатила тошнота, перед глазами всё поплыло. Морресту понадобилось время, чтобы прийти в себя, и то в качестве нашатырного спирта было зловонное дыхание. Оказывается, бывший муж Эвинны придвинулся к нему слишком уж плотно, и теперь дышал прямо в лицо, близоруко рассматривая пленника. В который уже раз Моррест пожалел, что цепи алкрифской ковки невозможно ни разорвать, ни разрубить. А уж на той цепи, которой его приковали к пыточному станку, можно, наверное, подвесить танк.
- Как тебе моё гостеприимство, Моррест ван Вейфель? - полюбопытствовал бывший Император. - Тебе удобно?
- Как на курорте, - нашёл в себе силы прохрипеть Моррест. - Чтоб и тебе так же в гости сходить... К Амори.
- Что ты сказал? - не понял Кард. - А с Амори мы союзники. Видишь, он даже тебя мне отдал!
- Не бывает союзов волка с овцой, - в тон Карду ответил Моррест, чувствуя, как по телу разливается тошнотворная слабость. - Амори сожрёт тебя совсем скоро. Возможно, ещё этой осенью. А буду жив, до тебя доберусь я.
- Он не посмеет, - самодовольно произнёс Кард. Морреста уже начал утомлять бесполезный спор с мучителем, тем более, что вновь накатило. Хоть бы вырвало Карду прямо в лицо - глядишь, вместо новых пыток прикажет обезглавить. - Я - священный...
- ...дурак! - едва сдержав струю тошноты, и прикрыв глаза, чтобы перед ними не колыхалась эта мерзкая муть, прохрипел Моррест. Сознание уплывало, удерживать его становилось всё труднее, теперь уже не оставалось сомнений, что это - действие Баргеновой отравы. Выходит, прошло уже три дня? В руках палача он потерял представление о времени. - Ты уже не Император, и что отдал, не вернёшь! Титул - пустой звук без страны и армии, но страну ты пропил, а армия... Армию тебе могла дать Эвинна - но ты плюнул ей в сердце. А теперь тебя сожрут, и никто о тебе не пожалеет и не вспомнит... Жди своей судьбы, ублюдок...
