Мальчуган удивленно взглянул на меня, а затем сел на песок и стал пристально смотреть в еще не горящий костер.
— Отца и матери, — буркнул он.
— Матери?
— Она осталась с отцом…
— Пожалуйста… Вельдир, я понимаю, что это тяжело. Я тоже потеряла отца, а моя мать вне себя. Пожалуйста, расскажи мне о своем отце. А вы, — я еще раз обвела взглядом людей вокруг, — пожалуйста, сядьте.
Некоторые из них послушно сели на песок.
— Папа, он… — начал свой рассказ Вельдир. — Он был самый лучший. Сильный, всегда с походов за море много еды привозил, блестяшки… А мама очень добрая была, заботилась. У нас еще братик был…
Он вдруг взглянул на меня и замолчал, но я лишь кивнула, чтобы он продолжал.
— А братик заболел и умер…
Я понимающе закивала в ответ и тихо вздохнула.
— А ваш муж? — я взглянула на женщину. — Пожалуйста… Могу я попросить всех рассказать о тех, кого с нами больше нет? Давайте вспомним все хорошее, что они для нас сделали.
И женщина начала рассказ. Кто-то вспомнил ее мужа, когда она рассказывала о том, как он мог выпить кувшин браги и не захмелеть. Пара мужиков в толпе с горечью усмехнулись.
А затем к ней присоединилась еще одна. Она рассказывала о том, как ее муж мог поднять над головой целый ствол векового дерева. А чей-то ребенок рассказал, как папа мог выловить сразу две рыбы одним ударом остроги.
Все новые и новые голоса включались в наш разговор. Разумеется, не все хотели говорить, но я все еще работала над этой проблемой.
И наконец, когда почти все начали что-то говорить, я встала во весь рост. В сухие поленья костра тут же вонзилась горящая стрела, огонь быстро перешел на дрова, и костер начал разгораться. Все замолчали и взглянули на меня.
К этому моменту меня уже трясло от слез. Мне очень повезло, что я все-таки научилась плакать не только от эмоций, но и когда это было нужно. А сейчас это было еще проще — я действительно начинала верить в то, о чем собиралась сказать.
— И их больше нет с нами! — выкрикнула я сквозь слезы. — Нет их! Нет! Моего отца, ваших отцов и мужей, матерей, братьев! Они умерли!
Я прервалась на секунду, шумно сглотнула и оглядела людей вокруг.
— Их нет… И мы все еще скорбим. Мы все еще любим их. Я люблю своего папу! Он любит своего! И плевать, что они умерли, мы не можем перестать любить их! Просто… мы проиграли. Понимаете? Я проиграла. Проиграла и потеряла отца, а мать моя стала безумной.
Некоторые из людей стали непонимающе оглядываться и перешептываться между собой. Я продолжила:
— Но я все еще жива! И вы все еще живы! Я… Вы думаете, они хотели бы, чтобы мы все сдались?! Чтобы сдохли от голода, как вшивые собаки?!
Из толпы послышались тихие "нет".
— Я понимаю, что на мне лежит бремя вины за все это! Я навлекла беду на наш край! Меня искали те люди! Но… — я остановилась и шмыгнула носом. — Но я всегда старалась дать людям вокруг меня как можно больше. Сделать жизнь лучше. Свен, расскажи про своего младшего брата!
— Хм? — он непонимающе взглянул на меня откуда-то из толпы. В этот момент дрова треснули в огне, и в небо взлетел сноп ярких искр. — Он не имел земель. Ему негде было взять пищу.
— И где же он нашел приют?
— В вашей деревне. Он работал в твоей солеварне.
Я услышала, как люди вокруг стали удивленно переспрашивать друг друга о том, правда ли это. Внутри я ликовала, однако не время было показывать это.
— Я пыталась. Я честно, честно-честно всегда пытаюсь придумать, как сделать всем лучше! — закричала я. — Но вокруг враги! Вокруг те, кто нам завидует! Они не хотят, чтобы мы хорошо жили! Ведь это… Это же не я пришла в ваши дома, не я отобрала вашу землю! Все зло, что я совершила, я совершила ради защиты близких, как и вы все!
Я снова замолчала, оглядывая всех вокруг. Некоторые потупили взгляд, а это значит, что моя речь работала.
— Но я не сдамся! Я поклялась, что ни один ребенок больше не будет плакать! Никто не будет голодать и терять близких! Никто, слышите?! И я… Я не сдамся, понятно вам?! Мы все будем жить счастливо!
Из толпы послышались одобрительные возгласы.
— Я не держу зла ни на кого из вас. Я разделяю вашу боль. Я понимаю вас. Я тоже потеряла близких людей, но я не сдамся! И вы не сдавайтесь! Мы сами создадим себе дом, в котором все будут счастливы!
— Да! — выкрикнул бородатый мужчина из задних рядов.
— Мы будем пахать землю и строить дома. Будем работать вместе и вместе делить и горечь, и радость! У нас все будет общее — и земля, и урожай. Это будет наш общий дом!
Костер затрещал, в ночное небо устремились яркие снопы искр. Морской ветер развевал мои неухоженные длинные волосы, а на лице у меня читалась решимость действовать, и я оглядывала лицо каждого вокруг, пытаясь вселить в них свою надежду.
— Вместе мы сильны! Давайте вместе заставим павших гордиться нами!
— Да! — заревела толпа.
Маленькая девочка, что говорила вначале, подбежала ко мне и обняла меня. Я приобняла ее в ответ одной рукой и улыбнулась.
Настало время действовать. И в этот раз все будет иначе.
Глава 21: Знания предков
Остаток вечера я провела, беседуя с людьми о насущных проблемах. Некоторые из них действительно хотели выговориться, в то время как в каменном веке еще не изобрели психиатрию, поэтому моя помощь была очень кстати. Впрочем, оставались и те, кто продолжал относиться ко мне с опаской — колья с головами предателей все еще украшали песчаный берег нашего маленького рая.
Я не помню, как уснула в ту ночь. Возможно, просто начала клевать носом и в конечном итоге упала без сил, а быть может, мне снова стало плохо, и я потеряла сознание. Пугало осознание факта, что оба варианта звучали в равной степени правдоподобно.
Так или иначе, проснулась я уже далеко за полдень внутри первого здания нашей деревни. Да и проспала бы я еще дольше, если бы не ветер, завывающий в брешах стен "длинного дома". Оглянувшись, я увидела рядом с собой Киру, которая что-то царапала на кривоватых досках драккара.
— Доброе утро, — потянувшись, сказала я.
Кира лишь улыбнулась в ответ, не говоря ни слова.
— Все нормально?
Подруга кивнула.
— Вы со Снорри опять играете в молчанку?
Девочка широко улыбнулась, обнажив белые зубки, и быстро закивала. Невольно я улыбнулась ей в ответ и издала легкий смешок.
— А можешь привести сюда Хьялдура, пожалуйста?
И опять же, не говоря ни слова, Кира выбежала наружу и, быстро семеня бледными ножками, убежала прочь.
Я наконец поднялась со своего места на сырой земле и стала рассматривать ее рисунки. На кое-как выструганных досках теперь красовались изображения черепов, цветочков, а в самой середине композиции две девочки в платьях, держащиеся за руки. Какая прелесть.
Не прошло и пяти минут, как Кира за руку привела друида. Сегодня он почему-то не был одет в свой привычный наряд из шкур животных, а надел лишь рубашку свободного покроя и простые кожаные штаны.
— Утречко, учитель, — я встала, когда он вошел. — Люди начали мне доверять?
Хьялдур тяжело вздохнул и смахнул со лба пропитанную потом прядь волос. Только сейчас я заметила, что его руки были в крови.
— Не так сильно, как они пытаются это показать, — ответил наконец он. — Но это все еще удивительно. Как тебе это удается?
— Если расписывать по пунктам, то я просто даю людям поверить в то, что я преследую исключительно благие цели и хочу направить усилия на удовлетворение их нужд. Плюс своим примером показываю, что верю в идею, о которой говорю.
Хьялдур слабо усмехнулся и сел на пол, вздыхая.
— Что случилось-то? — я кивнула на его руки.
— Люди болеют, — прохрипел друид. — У некоторых гнойников становится слишком много. Одна женщина борется с горячкой.
Я засучила рукав, чтобы взглянуть на свои собственные волдыри и понять, что за ночь некоторые из них увеличились в размерах.
