— ...в капкане, — сказала Нона.
— Да... — Гесса нахмурилась. — Разве я разговаривала во сне?
Нона не ответила. Ночью ее разбудил сон о волке с ногой в железном капкане. Она не помнила об этом, проснувшись, пока Гесса не заговорила.
— Мы будем плавать в провале. — Джула натянула нижние юбки и тут же споткнулась о кровать, недостойно упав лицом вниз, задом вверх. Она откатилась в сторону и брыкнулась, задрав юбки. — Идешь, Нона?
— У меня дополнительные уроки с Сестрой Яблоко. — Кроме того, Нона не умела плавать.
— Смотри, чтобы она снова тебя не отравила, — усмехнулась Клера.
После завтрака Нона встретилась с Сестрой Чайник в Башне Академии. Классная комната казалась очень большой, их было только двое, их стулья стояли бок о бок за столом, на котором обычно были выставлены загадочные вещи Сестры Правило. Грифельная доска и мелки, при помощи которых Сестра Яблоко напала на Нону во время урока Тени, лежали перед ними на полированном дереве.
— Ты меня отравила, — сказала Нона.
— Да.
— Больше так не делай.
Сестра Чайник закусила нижнюю губу, изучая Нону:
— Не думаю, что попытаюсь. Это очень свирепый взгляд для маленькой девочки.
— Я заставила обоих братьев Таксисов истекать кровью, а они даже не пытались меня отравить. — Нона достала перо.
— Они недооценили тебя, Нона. Я видела тебя на меч-пути. Я бы не стала тебя недооценивать. — Чайник достала из кармана плоский футляр и открыла его, чтобы показать свое перо, черное и жесткое, возможно воронье. — Я рассказала сестре Сало о том, как ты прыгала между вершинами спирали.
Нона ничего не ответила, но достала свиток, глядя в темные глаза Чайник.
— Сестра Сало сказала, что ты выбрала дорогу воина. Она сказала, что большинство не берет с собой ничего, кроме страха перед падением. Даже когда они больше не заботятся о высоте падения, они боятся возможности неудачи — точно так же, как страх смерти давит на многих, когда они сражаются. Воин, однако, ненавидит страх: это такое же нападение, как и любое другое, и с ним нужно бороться. Он бросается на него, все или ничего, он преодолевает и презирает его. В конце концов смерть заберет нас всех, но воин выбирает почву, на которой встречается с ней, и способ, он заставляет смерть бежать, чтобы догнать его. — Чайник разгладила собственный свиток. — Начнем!
— А кто ранил Госпожу Меч? — спросила Нона.
Сестра Чайник обмакнула перо и написала на свитке букву:
— Это буква А. Я принесла тебе грифельную доску и мелки, чтобы ты могла попрактиковаться в переписывании.
Нона уставилась на блестящую букву. Гесса рассказала ей самое главное. А — это Академия, и так далее. Влажные чернила напомнили ей кровь в темноте.
— А — для ассасина, — сказала Нона. — Говорят, сестры императора Шерзал и Вел... Вел...
— Велера.
— Велера. Говорят, что они предпочли бы видеть Арабеллу царстве мертвых, чем в руках императора.
— Ну, она ведь ни там, ни там? — сказала Чайник.
— Я знаю истории про ной-гуин. — В клетке Гилджона Гесса рассказывала о ной-гуин, необычных охотниках на людей, невидимых в ночи, проникающих сквозь любую защиту и безнаказанно отнимающих жизни. Маркус всегда требовал рассказов об убийцах, и чем больше крови, тем лучше. — Сестра Сало дралась с одним из них?
Сестра Чайник смерила Нону оценивающим взглядом.
— Чтобы ранить Госпожу Меч, потребуется не один ной-гуин. — Она фыркнула. — Сейчас. М — это меч. — Ее перо скользнуло по пергаменту, оставляя блестящий черный след.
— Похоже на букву П, — сказала Нона, прищурившись, пытаясь вспомнить фигуры, которые Гесса рисовала для нее снова и снова. Она нарисовала одну из них на своей грифельной доске и перевернула ее вверх ногами. — Вот.
Сестра Чайник усмехнулась:
— М — это меч, П — путь. Мало кто знает, но меч и путь — две стороны одной медали. Меч-путь — не просто игра, чтобы занять беспутных: один действительно помогает другому. Кроме того, то, что у тебя есть, — это К, если вообще что-то есть...
— Ты — самая лучшая на меч-пути, — сказала Нона. — Значит, ты тоже квантал?
Ухмылка сестры Чайник превратилась в смех:
— Предок, нет! Но я очень хорошо разбираюсь в связанных с Путем видах мышления, которым учит Сестра Сковородка. Я могу быть такой же безмятежной, как все черти ада! И никто не может такой тихой, как я! Кроме Ябби, конечно. Я имею в виду Госпожу Тень.
Нона попыталась представить Сестру Чайник безмятежной... или даже тихой. Ей это не удалось.
— Я думала, что Путь — это ясность, безмятежность и терпение. Да?
Чайник пожала плечами:
— Терпение и безмятежность, — две стороны одной монеты. И тебе нужно знать все стороны монеты, прежде чем сможешь заработать ее и потратить. Сестра Сковородка научит тебя этому.
— Послушницы говорят, что Сестра Сковородка просто старая женщина, которая много болтает. Они говорят, у нее совсем не осталось магии. — На самом деле, когда Нона думала об этом, ей было легче представить сестру Кастрюлю, творящую магию, чем квантал-безмятежность Сестры Чайник, заменившую ее обычную болтовню и юмор. Сестра Сковородка, по крайней мере, выглядела такой же древней и изможденной, как любая древесная ведьма из тех историй, о которых шептались у деревенского очага.
— Это В. Я хочу, чтобы ты писала А, М, В снова и снова, пока твоя рука не запомнит их. — Сестра Чайник указала на дощечку Ноны.
Нона начертила буквы, мысленно следуя по линиям каждой из
