Осознав, что спорить с бандитами себе дороже, хозяин замолчал. Он горестно взмахнул руками, обвел зал грустным взглядом, как бы приглашая всех присутствующих в свидетели, что ради спасения девушки сделал все, от него зависящее, и отошел в сторонку, освобождая Каракурту и его подельникам путь к распластанной на полу жертве.
На мой взгляд искушенного театрала, фарс несколько затянулся, давно настала пора опустить занавес, ибо пьесы с печальным концом в наше время не пользуются успехом у зрителя. Мои друзья, хоть и не испытывали особого пиетета перед театральным искусством, тоже это прекрасно поняли. Однако на сей раз я не собирался уступать кому-то из них лавры режиссера спектакля, а по совместительству главного положительного персонажа. Причин тому было три. Первая – мне очень не понравилась физиономия любвеобильного наглеца педерастической наружности. Вторая – меня просто тошнило от запаха, источаемого этой веселой компашкой. И, наконец, третья – мне просто захотелось немного поразмяться, и случай для этого подвернулся как нельзя кстати.
Кивком головы я дал знать Матео и Брюсу, чтобы они сохраняли спокойствие и до поры до времени не путались под ногами. Гномы прекрасно поняли мое душевное состояние, поскольку жизнерадостная команда юных хулиганов успела достать даже моих выдержанных товарищей.
Можно было бы войти в состояние гипера и в одно мгновение размазать засранцев по стенке, но я сразу же отмел этот вариант, как неадекватный – парни пока не заслужили почетного права отойти на тот свет от руки Коршуна. Еще меня беспокоило то, что во время моих манипуляций в гипере может сильно пострадать уютное заведение добрейшего Бенедикта. Ни к чему хозяину незапланированные расходы по починке мебели, окон и дверей. Моя боевая подготовка вполне позволяла быстро и эффективно разделаться со всей этой кодлой без лишнего грохота, полетов под потолком столов и кресел и звона рассыпающегося оконного стекла.
С детства ненавижу все эти словесные прелюдии:
– Как ты на меня посмотрел?!.
– Чем ты недоволен?!.
– Кого ты послал?! – и так далее…
Решил учинить хорошую драку – нечего портить себе и противнику настроение ведрами словесного поноса, подходи без слов и стучи, что есть мочи, по «репе».
Как обычно, я не стал изменять своим принципам и молча встал на пути громилы, который направлялся к неподвижному телу все еще находящейся в бессознательном состоянии телевизионщицы. Глубоко внутри шевельнулся червячок сожаления – девица не оценит моего рыцарского поступка. Не то чтобы я жаждал какой-то особенной награды от этого чумазого заморыша, одетого в мешок защитного цвета, но, как всякому нормальному мужику, мне было бы лестно услышать за спиной парочку охов и ахов – конкретных знаков того, что тобой восхищаются, за тебя волнуются.
От друзей-гномов даже элементарного поощрения никогда не дождешься. Эти и сами рады позабавиться, и не меньше моего горят желанием почесать кулаки. Удивительно, как это наш пострел Брюс уступил кому-то право первого удара и спокойно пребывает в кресле, а не раздает «подарки» направо и налево своими пудовыми кулачищами.
– О, а это что за штырь на ровном месте?! – начал изгаляться перед дружками громила. – Посторонись, малыш, а то как уе…
Завершить начатую мысль ему не удалось, поскольку очень твердый носок моего правого ботинка вошел в жесткий контакт с его пастью. Кажется, теперь парню предстоит визит к магу, специализирующемуся на восстановлении выбитых зубов. Только где же он найдет такового? Маги, если они и обитают в Офире, скорее всего живут и практикуют исключительно на побережье Срединного моря.
«Ничего страшного, некоторое время походит и так. Постесняется лишний раз щериться по поводу и без оного, – успокоил я себя. – Без гадкой улыбочки он выглядит намного приличнее, прям серьезный паинька-мальчик – постирать его, приодеть, спрыснуть вежеталем – и хоть сейчас народным избранником в местный парламент от тму-таракано-задрыпинского избирательного округа».
Каракурт запнулся, неэстетично сплюнул на дорогой паркет крошево, по меньшей мере, из пяти зубов вперемешку со слюной и кровью. Парень начал медленно соображать, откуда прилетело и куда улетело нечто такое, что так больно ударило по его обворожительной улыбке.
Периферийным зрением я увидел, как мои соратники начали сползать с неприспособленных под их седалища кресел, с определенным намерением провести разъяснительно-воспитательную работу среди заблудшего и погрязшего во грехе молодого поколения.
Нет, дорогие мои, сегодня не ваш день! Коршун в ударе и никому не уступит свое эксклюзивное право участия в празднике разбитых носов.
Ребром ладони я нанес рубящий удар по предплечью правой руки гиганта. Как и было задумано, кость хрустнула, и ресторан огласил дикий, нечеловеческий вопль. Обладая определенными знаниями строения человеческого скелета и некоторыми приемами, разработанными еще в глубокой древности затворниками монастыря Сьё, даже ребенок при желании может сломать берцовую кость здоровому взрослому мужчине.
В завершение я все-таки воплотил в жизнь свою розовую мечту и со всего размаху заехал парню кулаком по носу слева. Кажется, мне удалось исправить кривизну его шнобеля, если я даже немного и перестарался, он не должен сильно обижаться, поскольку разнообразие во внешности, достигнутое без всяких финансовых затрат, дорогого стоит.
Бросив беспомощного лидера на произвол судьбы, с азартом вошедшего в раж хорька, убивающего в курятнике все, что подвернется под горячую руку (правильнее было бы сказать, лапу или зуб), я устремился к входной двери. Ребятишки даже не успели толком сообразить, какая беда обрушилась на их несмышленые головы.
Готов поклясться чем угодно, я не воспользовался на сей раз своими чудесными возможностями и не входил в состояние гипера. Между тем все происходило, как при замедленной съемке. Субъективно я продолжал перемещаться в прежнем темпе, а все остальные стали какими-то медлительными, вялыми. Смердящая команда, до смерти напуганная и совершенно деморализованная, хоть и обладала богатым арсеналом от холодного до огнестрельного оружия, вовсе не помышляла о каком-либо сопротивлении. После падения лидера вонючки попытались дружно выскочить на улицу, но я оказался чуть-чуть проворнее…
Когда Брюс подбежал ко мне, все без исключения нарушители общественного порядка валялись на полу с разбитыми в кровь носами и свернутыми набок челюстями. Несмотря на кипевшую внутри злость и ненависть, я все-таки старался сдерживать широту своей щедрой души в плане раздачи оплеух и зуботычин. Была слабая надежда, что после сегодняшнего урока парни прекратят колесить по просторам саванны на своих железных конях, вернутся к родным очагам и наконец-то займутся полезным делом.
