Он обнаружил вдруг, что тяжело дышит, а во рту пересохло. Он стиснул кулаки, жадно глядя на ползущие по экрану тяжелые машины. Даже не понял сразу, почему так разволновался, что такое с ним.
Вот мое место.
Вот оно! В боевой машине, как на рыцарском коне, грохот мотора, как победный рев, чтоб прыгал горизонт и воздух пах дымом. Чтобы был враг, и чтобы бить его, рубить, стрелять, нажимать, на что там нажимают, чтобы железная туша содрогалась, изрыгая огонь, и фонтаном взлетала земля, и летели обломки, и куски брони, и весь мир вставал дыбом и падал ниц перед тобой.
Он опомнился, тряхнул головой и двинулся по дорожке вглубь сада. Если тут все сохранено, как он помнит, то дорожка приведет в аптекарский огород и к оранжереям, а через оранжереи можно пройти в крепость.
Синеватую, с пурпурным оттенком ауру дролери он заметил издалека. Остановился. Прийти к Лавенгам и не нарваться на дролери – задача почти нерешаемая. Легче было рейну Амарелу выковырять из-под земли.
Он отступил за угол оранжереи, разглядывая сквозь стекло парочку бредущих по дорожке женщин. Они увлеченно беседовали, и только поэтому одна из них, тонкая золотая дролери, не заметила его.
Зато он узнал вторую.
Сестра Вербена. Триста лет назад бывшая Старшей Сестрой-Хранительницей монастыря святой Невены и диаконисой собора Святой Королевы Катандеранской, она с тех пор ничуть не изменилась. Сестра верховного короля Гетена, тетка кронпринца Элета, принцев Рема и Ренарда и принцессы Энны, убитых на осенней охоте, в праздник второго урожая. Все, что случилось после, историки назвали Изгнанием Лавенгов.
Двоюродная тетка принцев Герейна и Алисана.
За месяц до осеннего равноденствия он пришел к ней и говорил о надвигающейся грозе. Доказательств у него не было, только острое полуночное чутье. Иногда отчуждение может сыграть добрую роль и помогает наблюдать течение жизни со стороны. Нож ясно видел темнеющий горизонт, но не мог предугадать, насколько страшной будет буря. В тот черный год он ожидал максимум дворцового переворота, а случилась безжалостная резня, спровоцированная и оплаченная Андаланской церковью и лично примасом.
Старшая Сестра сперва осенила его сантигвардой, потом велела поклясться на Святой Книге. Недоверие смотрело из ее глаз. Спасибо, что не отдала полуночного гостя псам-перрогвардам, дарскому отродью кальсаберитского ордена.
Спасти Гетена и его детей не удалось. Но накануне осеннего празднества маленькие близнецы Герейн и Алисан в обществе Старшей Сестры-Хранительницы оказались не в лесу под Иволистой, а в вышетравском монастыре. Это дало им фору в два дня.
Он спешил к ним, последним из сереброволосых потомков Лавена-Странника, на помощь, но пушечное ядро под стенами монастыря в тот раз положило конец его метаниям.
Теперь, спустя триста лет, мальчики счастливо правят в Катандеране, спасенные не им, а каким-то чудом возникшими из легенд альфарами, Королевой, неукоснительно соблюдающей договор. Тот договор, который когда-то связал ее и первого из Лавенгов. Договор, на котором держится Дар. Который не позволил стране исчезнуть, развалиться на части за время феодальных неусобиц и безвластия.
О том, что у невениток есть возможность докричаться до Сумерек, даже он, бывший наследник трона, не знал.
Женщины приближались, он отшагнул назад. Как бы миновать их... Дролери тут же поднимет тревогу, да и для Вербены он все тот же выходец из лимба, слуга Привратника, с черным осколком вместо сердца. Письмо, конечно, попадет Герейну в руки, но не хотелось бы оказаться перед правнуком связаному, на коленях, с пистолетом у затылка. Объясняя что-то спутнице, Вербена остановилась и махнула рукой в сторону севера. Дролери поглядела туда же... он, не дожидаясь криков, сорвал темные очки, снял головной убор, выступил из-за угла теплицы.
И поклонился вежливо.
Секундное замешательство. Дролери зашипела, забыв от ярости слова, бледные золотые глаза сузились в две светящиеся щели. Рука ее метнулась к сумке, выдернула маленькую штуковину, похожую на перламутровый дамский револьвер с хрустальной колбой вместо барабана. Вербена схватила ее за рукав.
– Таволга, стой. Стой! Я, кажется... его знаю.
– Пропасть! Вран сторожит у двери, а они – в окно!
– Прекрасные леди, я несу послание от моего господина королю Герейну, – склонив голову, он коснулся груди, где под рубашкой прятался свиток, – Приветствую вас и прошу позволения пройти.
– Вы... – невенитка шагнула вперед, пытиво всматриваясь ему в лицо. – Это опять вы... Какую черную весть несете на этот раз?
– Письмо от моего господина, сестра. Я сам не знаю, что в нем.
– Хочешь сказать, хозяин вашей полуночной помойки решил затеять переписку с человечьими королями? – Дролери оскалилась. Кожа обтянула скулы, острые уши прижались, как у обозленной кошки. Крохотное дуло твердо смотрело ему в грудь. – Лжешь, мертвец. А ну-ка покажи, что ты тащишь.
– Таволга, он не может лгать, он демон высокой иерархии и ему хорошо известно, как аукается вранье. Он может только недоговаривать, но он прямо сказал, что несет письмо. Значит, он действительно посланник и действительно не знает, что в нем.
– Он человек, Вербена! Хоть и продался Пастырю Демонов за сгусток эктоплазмы, которую носит в качестве новой улучшенной плоти. – Дролери поводила стволом, в колбе светилось что-то голубоватое, бросающее блики на пальцы. – Пришибить его сложно, но можно. В Полночи все равно подлатают.
Он молчал, опустив руки, сама кротость. Дролери обличала, щерясь от ненависти:
– Аукнется ему, в отличие от оригинальной полуночной шушеры, лишь когда он по настоящему сдохнет. И случится это только по желанию его хозяина, не раньше. А пока он Пастырю не надоел, может врать в свое удовольствие, и творить, что вздумается, и правил для него нет никаких. Эта тварь пострашнее наймарэ, подруга. Дети вызывали не его, конечно, но с его подачи, я уверена. Кровавая жертва – твоя работа, Нож? Нет? Лжешь, падаль!
Женщины придвинулись достаточно близко, чтобы он мог дотянуться до обеих, и дролери не успела бы нажать курок. Но он лишь поднял взгляд и посмотрел на невенитку.
– Таволга, – та покачала головой, – Я знаю его. Только благодаря ему наши мальчики сегодня правят Даром, а я могу разговаривать с тобой. Кем бы он ни был – демоном, лживым человеком – он Лавенг, и это главное.
– Вы все-таки поверили мне тогда, сестра? – он встрепенулся.
– Нет, конечно. Но на всякий случай была готова. Переложила пару яичек в другую корзину, – она на мгновение отвернулась, меж бровей проявилась морщинка. – Да... на всякий случай. Отмахнуться от вас и ваших слов я не могла.
