Помолчали все, смущённо друг на друга посматривая.
А Джедди то — молодцом: винца ещё тяпнул, трубочку заново набил, раскурил, и давай дальше рассказывать, как будто и не было ничего:
— Убрались сатрапы, вас предварительно повязав, и, завербовав при этом, — на подвиги подземные. Аккуратно, землю внутрь норы загребая, перемычку тонкую вскрыл, нос наружу высунул. Хорошо ещё, что я — цивилизованный хоббит: и языки человеческие знаю, и фильмов разных — про шпионов там, про охотников хитрых, насмотрелся. Будь на моём месте какая-нибудь деревенщина хоббитанская, необразованная — тут же в ловушку, а затем и в частный зоопарк закрытый, угодила бы. Помните, Браун — сволочь жадная, Кью говорил, мол, надо капканов у норы наставить? Так вот, наставили — вдоль склона, в одну и в другую сторону от первого входа, проволока металлическая часто натянута, тонюсенькая такая. Еле разглядел — потому, как целенаправленно пакости всевозможные высматривал. Пришлось второй вход в нору на метр с кепкой вниз опускать, подкоп под самым нижним проводом делать. Минут через десять выбрались с Маркизом на волю, оглянулся: точно — провода-то от чёрного ящика отходят, не иначе, дотронься до одного из них — током, во-первых, шандарахнет, а, во-вторых, парочка ракет сигнальных в небо взлетит. Всё же, какая это полезная штука, Образование! Дальше, время не теряя, кота себе на плечё посадил, и к пещере, где Алекс с остальными должен был отсиживаться, поспешил. Насилу в густом кустарнике вход нашёл, пароль, "про жёлтую розу" в ту чёрную дыру проорал, откликнулись таки, значит — живы!
— Живы — это сильно сказано, — Зорго тут же откликнулся, — Всех мулов пристрелить пришлось, больно уж мучались от угарных газов, кричали истошно, — запросто внимание нежелательное к пещере привлечь могли. Да и мы с Алексом в лёжку тогда лежали, рвало — прямо на изнанку выворачивало. Если бы не старанья мадемуазель Айны — тоже, наверное, концы отдали бы.
Юная индианка только улыбнулась, совсем чуть-чуть, Лёхе для поцелуя щёку подставила.
Вздохнув печально, Джедди продолжил:
— Метров семьдесят — пещера узкая, петляет из стороны в сторону, дальше — в просторный зал выходит, где эти гаврики бедные и квартировались. Только с Айной их в чувство кое-как привели, шум снаружи послышался. Ко входу осторожно пробрались, выглянули — Господи Всемогущий, нам этого только не хватало! Два грузовичка, плотно забитых разномастным народом, подъехали, за ними — ещё одна машина, с вращающейся здоровенной бетономешалкой. Похоже, во время поисков «браунцы» всё же пещеру засекли, но особого значения этому не придали, ведь, по их разумению, всех диверсантов к тому моменту уже переловили. А теперь, когда горячка погони прошла, решили — чисто на всякий случай, о будующем уже думая, и вход в пещеру эту непонятную — замуровать плотненько. Стволов у них было — больше десятка, не решились мы бой с ними принять, отступили по коридору в зал, затаились — с оружием наизготовку. Минут через пятнадцать от входа взрыв раздался, за ним — второй, потом — тишина полная. Выждали немного, в коридор вновь полезли. Даже половину расстояния до выхода на поверхность не прошли — завалено всё напрочь. Хитрыми эти Браунские приспешники оказались: сперва пару зарядов тротиловых, в глубине пещеры установленных, рванули, а потом уже и место бывшего входа — забетонировали. Вернулись мы обратно, фонарики карманные зажгли, светильники масляные, тщательно зал подземный осмотрели. Ничего утешительного: небольшое совсем помещение — метров восемьдесят квадратных, других ходов-коридоров не наблюдается, в дальнем углу — крохотное озерко с чистой прохладной водой. Думай, не думай — выход один только наблюдается: взорванный коридор расчищать, сколько сил, да и продовольствия хватит. Хотя и шансов на успех — самый минимум при этом. Начали откапываться, благословясь. Трое суток колупались, устали до чёртиков в глазах, метров на десять всего к поверхности продвинувшись. А ведь там надо будет как-то и бетонную «крышку» срывать. Было у нас семь гранат с собой: три противопехотные осколочные, оборонительного назначения, ещё четыре — и вовсе полицейские, с газовой начинкой. Так что — сомнительно это всё. Вдруг замечаю: Маркиз активно вокруг озерца подземного скачет, уши хищно к голове прижав. Такое впечатление, будто охотится за кем-то. Тихонечко к тому водоему подошёл, фонарик в воду направил, резко на кнопку нажал. Две чёрные тени к стене метнулись и исчезли. Рыба крупная! Откуда она в лужице крохотной?
— Джедди! Про это же я тогда первый сказал! Совесть имей! — Разгневанной курицей закудахтал Капитан, — И, вообще, не жадничай, дай и другим рассказать!
Юный хоббит покорно замолчал, и повеселевший Зорго тут же взял нити рассказа в свои мозолистые руки:
— Итак, как только мне этот самонадеянный мальчишка рассказал про крупных рыбин, в крохотном озерке обитающих, я тут же смекнул — что-то здесь не так. Не может быть такого вовсе, образно говоря. Тут ещё выяснилось, что у Алекса, как у каждого уважающего себя диверсанта, в рюкзаке и ласты имеются, и фонарик специальный для плавания под водой. А я на море — с пяти лет, поэтому плаваю — каждая вторая акула от зависти позеленеет. Ласты напялил, фонарик включил, нырнул в то озерцо. Точно, под стеной вход имеется. Вынырнул, воздуха побольше набрал, заново в воду погрузился, да и поплыл по этому гроту подводному. Секунд сорок прошло, чувствую мозгом спинным — выплыл куда-то из туннеля, нет больше сверху каменного потолка. Всплыл на поверхность, фонариком из стороны в сторону поводил, понял, что сижу я в заводи какой-то реки подземной, широкой достаточно — до берега противоположного — метров сорок будет. Заводь то спокойная, но уже метров через пять течение сильное, прямо-таки — стремительное, белые буруны тут и там просматриваются. И, самое неприятное — метров пятнадцать выше по течению — водопад с высоты приличной падает. А это значит, что если на противоположный берег переплыть, то потом назад в заводь ни за что не выгребешь. Дорога в один конец, значит, получается. К своим тем же путём вернулся, доложил всё, честь по чести. Стали обсуждать действительность сложившуюся. Дальше пещеру заваленную разгребать — нет смысла большого, но и затея с форсированием подводной реки — тоже не фунт изюма без косточек. Во-первых, непонятно куда это речка течёт, может она на поверхность только километров через двести выходит. Во-вторых, за один раз много груза полезного с собой не утащить. В-третьих, выяснилось, что ни мадемуазель Айна, ни Джедди, про кота уже вовсе не говоря, плавать совсем не умеют. Долго сидели, спорили, ругались. В конце концов, порешали всё же — через реку подземную пробиваться, тем более что и вы где-то под землёй находились. Глядишь, и встретимся, если фишка правильно ляжет. Короче, упаковал я тщательно в мешок полиэтиленовый несколько фонарей масляных да спичек коробок, ещё разок нырнул, в заводи уже фонари по скалам расставил, зажёг, сориентировал так, чтобы путь будущий чётко освящён был, вернулся. Потом рюкзак тяжеленный на плечи повесил, в правую руку мешок, полиэтиленовый опять же, с котом в него посаженным взял, с Богом! Маркиз сперва спокойно себя вёл, будто понимал чего, но потом, когда уже под воду погрузились, забился, собака, — только держись. Чуть не потонул я, реку переплывая: течение бешенное волочёт куда-то, рюкзак ко дну тянет, а тут ещё котяра в мешке вертится — как тот хорёк декоративный в колесе. На берег пологий выбрался уже в метрах ста ниже по течению от заводи. Повезло — далее, метрах в пятидесяти, уже пороги, острыми скалами усеянные, начинались. Первым делом из другого мешка лампу мощную, на аккумуляторах работающую достал, включил, на реку направил — чтобы остальным, которые следом за мной через десять минут стартовать были должны, всё видно было. А кот всё бьётся в своём мешке, орёт истошно. Может, задыхается, думаю. Взял, да и развязал верёвки. Напрасно это я — данное чудовище, вместо благодарности, как в меня вцепится! Все руки располосовал, засранец, да куда-то в скалы удрал. Стою, кровью обливаясь, а мне ведь остальным помогать, как договаривались, предстояло! — От возмущения Зорго покраснел, разволновался, воздев руки к небу, то есть — к каменному своду Загадочного зала, словно призывая местных Богов, в свидетели такой вопиющей несправедливости.
