Утром солнце дорожкой прокралось сквозь окно и даже через закрытые глаза мир казался оранжевым. Как это чаще бывало, Лант поднялся первым. Умылся холодной водой в тазике, оделся. Решил, что неплохо бы отдать свою одежду, а заодно и одежду Мэроу на стирку, и спустился вниз, не став будить друга.
Только за крайним столом у окна сидел одинокий путник. Трактирщика не было, а потому Лант постоял некоторое время выглядывая в широкое низкое окно.
— Доброе утро, доброе утро, проголодались уже? — трактирщик угодливо заглянул в лицо Ланту и тут же проплыл за стойку. — А у нас курица жарится, с приправами. Вкусно будет.
— Я хотел спросить, где здесь что.
— Так это дело не хитрое. Дворец — он в северной части, высокий такой, с зелёным флагом и белой звездой на нём. Там поместья дальше знати всякой, и чем ближе к стенам, тем уж беднее. — Разведя руками, словно прося признать свою правоту, трактирщик ухмыльнулся, показывая ряд жёлтых зубов. Он перечислил все торговые и увеселительные лавки, позабыв, между делом, сказать о других городских трактирах. — Площадь Зари — это на востоке. Площадь Красной Звезды, на юго-западе. Там ещё голубей полно. Есть у нас здесь гильдия скульпторов, так то мастера такие — что и нос воротить будут, а с чужаком не заговорят. Певцы, те чаще у входа собираются. А за стенами? Так там по мелочи всякого. Не интересно. Вот откуда рыбу привозят — так с Четырёх Островов Быка, они в центре Дары разбросаны, рыбачьи поселения. У них там все дома на высоких брёвнах стоят. Слыхивали, слыхивали, сети везде, а от рыбы вонь страшная. Улиток любят — а я вам скажу, лучше хорошо да с уменьем и талантом прожаренного поросёнка — ничего нет. Вон знатные наши улиток их за большое золото заказывают. А на глаза страже нашей попадаться не стоит — раз запомнят, уже доверия не будет, ещё штрафы взимать начнут. А зачем оно нам? — И трактирщик подмигнул Ланту. Уж кому-кому, а ему выгоднее, чтоб монеты путников шли ему в карман, а не страже.
— Так завтракать сейчас будете?
Заслышав шаги и увидев спускающегося вниз Мэроу, Лант кивнул трактирщику и, выбрав столик у окна, сел.
— Давно так не спал. — Мэроу довольно положил руки на шероховатый стол. — И ничего не снилось, вообще ничего.
— И мне. Надеюсь, ты хорошо отдохнул. Потому что у нас сегодня много дел. Я пойду к Далае, ну а ты тем временем подыщи себе что-нибудь. И если…
— Увижу мага — как только смогу, скажу тебе об этом. Знаю, я тоже ни одного не заметил.
— Это не так и важно, — рассудительно проговорил Лант, смотря на друга. — Теперь мы здесь и начинаем жить по-новому. Если случиться что-то небывалое — мы об этом узнает. Как говорят, земля слухов полнится. Вот так и будет если что. Ну а пока есть кров над головой и еда в тарелке, всё очень неплохо.
Усмехнувшись этой речи, Мэроу кивнул на приближающегося трактирщика, и Лант замолчал, пока тот, поставив еду на стол, не отошёл по делам.
За окном, тем временем выводил песню одинокий певец, сперва тихо, затем — всё громче и громче и вновь утихая:
Лебедь-птица,
Что не сидится,
Тебе на нашей земле?
Неба шири,
Сказки и были.
Кому ль не знать как тебе?
Взмахи крыльев!
И дальние земли!
Тебе, птица, видны.
И воли просторы!
И силы узоры!
Всем от рожденья даны!
Летишь, умирая.
Летишь, возрождаясь.
Как всполохи яркой звезды!
С тобою порою,
С тобою, родною,
Отдаю, себя без вины.
Лебедь-птица,
Что мне, не сидится,
Ведь мало одной нам земли…
— Конечно, — дослушав песню согласился с другом Мэроу и тут же, не смотря на удивлённый взгляд Ланта, снова подозвал трактирщика:
— Скажите, а что это за народ такой на незаселённых просторах, на людей нападет? — спросил он.
— Ты про наёмников, чтоль? — участливо поинтересовался трактирщик. — Так это народ известный. Одичалый, вот как кочевой ни дать ни взять. Чему ж тут удивляться?
— А те, что человек по шесть ходят, или меньше?
— Ну, опиши-ка.
И Мэроу подробно описал внешний вид и поведение тех, с кем ему доводилось столкнуться в степи. Место, где всё произошло, он пропустил. А вот манеру говорить, оружие, одежду, всё описал, как вчера видел.
Трактирщик нахмурился.
— То их вид особый, — после некоторого раздумья неохотно сказал он и присел на лавку возле Ланта. — Есть среди них те, что в разбойники подались после оскудения южных земель, прибрежных. Эти бродяги — и издалека понятно, из оружия всего ничего, а страху на мелкие поселения наводят непомерно. Добычу, что поменьше выбирают лишь бы выжить. На дорогах торговца какого подкараулят. Другие — в наёмники подались, к разным землям примкнули. Теперь по миру и мотаются. А эти, что вам встретились. Оно могу и ошибиться, но могу и правду сказать. Эти — категория особая. Вы ведь слышали, что Яскар Гневный на юг ускакал со своими верными людьми. Ну, так слухи до нас стали доходить, что Вириан, вот уже столько лет покинутый и пустующий, вновь стенами под небеса обзавелся. Что появилась там могучая конница, каких давно мир не видывал. И все кони — белые. Вот не поверите, ребята, а кони — истинно белые! Там и армия начинает собираться. Ту львиную долю, что из наёмников Ураван и Алфар забрали, остальные в Вириан назад и потекли. Отребьем приходили — за десять лет все как один искусные воины и кровожадные. Говорят, с глазами горящими. Но признаться, это уже преувеличения, ведь никто так просто из нынешнего Вириана не выйдет, коль туда попадёт. Или в армию запишется, или со щитом и зарыт будет.
Так вот, вы видели вирианцев. Возможно их Яскар отправил в разные стороны рабов пригонять. Город и земли отстраивать, работать, оружие ковать и прочее. Скоро и набеги начались на поселения близ Вириана. Теперь вот и близко… совсем близко бродят.
Трактирщик грозно ударил кулаком по столу:
— И до нас говорят, дойдёт армия его!
— Если Яскар Гневный пообещал брату отомстить и Элам вернуть — на воде не ворожи — так и сделает. Они ведь с Умдой одной породы. — Послышался голос постояльца из дальнего угла.
— Как придёт, так мы его и встретим! — Откликнулся трактирщик, сверкая бледно-голубыми глазами.
— Забываешь, Кинокл, Элам город не воинственный, его первой же катапультой возьмёшь. Слишком уж давно мирные времена царствуют, сколько лет после Морка прошло, а Элам тогда куда меньше был. Здесь не на стены рассчитывать нужно. А армию выставлять и тут уж зависит, кто численностью возьмёт. И меньше нас будет, чует моё сердце, меньше.
