— Нет.
Мика бросилась снова, и Джессамин отпрянула в сторону на скорости. Она остановилась у края утеса, не теряя равновесия, хоть она двигалась быстро. Ужасно быстро.
Мика покачала головой, ощущая панику.
— Прошу, скажи, что ты принимаешь зелье скорости.
Джессамин мучительно вздохнула.
— Это было бы неудобно, не думаешь? Вот, — она вручила Мике нож с серебряной рукоятью, протянула руку. — Давай. Проверь.
«Этого не может быть. Она не могла».
Ее разум онемел от страха. Мика шагнула вперед, к Джессамин у края утеса. Она взяла нож, ладони дрожали. Она попыталась вырезать линию на ладони Джессамин. Ничего. Она думала, могла ли ранить Джессамин, чтобы остановить войну. Она не учла, что ранить Джессамин будет невозможно.
Волны разбивались об скалы внизу.
— Ты теперь Пятый Талант? — прошептала Мика.
— Было бы безответственно не использовать это орудие, — сказала Джессамин. — И теперь я самый сильный правитель Виндфаста… в прямом смысле.
— Но после всего, что мы прошли… — Мика посмотрела на десятки кораблей с сотнями солдат. — Сколько Талантов ты убила ради формулы?
— Еще ни одного, — сказала Джессамин. — Мертвые обсидианцы дали достаточно костей.
Мика скривилась. Это было планом Брин. Если в создании зелья использовать мертвых врагов, остановить лавину будет еще сложнее. Армии будут убивать друг друга, чтобы использовать тела Талантов и сделать больше воинов, чтобы убивать друг друга эффективнее. Калеб был прав. Это нужно было остановить тут.
— Я думала, ты согласишься с моим решением, — печально сказала Джессамин. Она была разочарована, словно хотела и одобрения Мики.
— Я с самого начала была против этого, даже если умирают только Таланты Обсидиана, — Мика посмотрела на восток, где была темная земля, оказавшаяся сложнее, чем она ожидала. — Они были подавлены поколениями, и обсидианцы пытаются измениться. Они не заслуживают этого.
— Я думала, ты будешь видеть все, как я, после… — Джессамин сделала паузу, ее голос стал мягче. — Мика, ты должна знать, что твоих родителей убили.
— Я… уже знаю.
— Мне жаль, — сказала Джессамин. — Честно. Они убили и моего отца. Это делают обсидианцы.
Мир застыл вокруг них. Они стояли напротив друг друга на утесе, две женщины, которые потеряли что-то незаменимое. Мика сомневалась в своей убежденности.
Шрамы расцвели на лице Джессамин. Теперь она могла быть красивой, быть милой принцессой, которая разбила вазу желтых роз в день их знакомства. Но Джессамин перестала изображать женщину с сияющей кожей и розовыми губами, какой она раньше была. Ее лицо было картой страданий, преступлений, совершенных против нее, и тех, что она совершила в ответ. Джессамин изменилась навсегда. Как и Мика.
— Это наши враги, — сказала Джессамин, — и они всегда такими будут. Плевать, что они пытаются стать лучше. Плевать, что тебе обещал король Оуэн. Они убийцы, и я хочу превратить их в пыль. А ты нет?
Мика посмотрела в ее карие глаза, печальные и решительные.
И Мика увидела это. Гнев. Ее гнев отражался в глазах Джессамин. Сильное желание уничтожить всех, кто был похож на солдат, убивших ее родителей, пытавшихся уничтожить ее родину.
Мика исказила черты, подражая внешности Джессамин. Хорошие кости. Почти безумные глаза. Она показала те же шрамы на щеках. Она позволила себе ощущать тот отчаянный гнев — Джессамин чувствовала этот гнев, убивая врагов, убивших ее отца. В этом они могли быть едины. Они могли уничтожить своих врагов. Они могли отречься от данных обещаний. Они могли править миром во главе непобедимой армии.
Мика посмотрела на корабли, ждущие приказа плыть. У Джессамин было несколько сотен Пятых Талантов. А если будет тысяча? Какие ужасы и подвиги они смогут совершить?
— Мы не такие и разные, — сказала Джессамин. — Сделай это со мной, Микатея. Мне нужна твоя помощь.
Мика коснулась своего лица, черт Джессамин. Это место могло быть ее, стать напарницей императрицы, которая могла завладеть всем миром.
Калеб был без сознания, не мог успокоить ее. Это был ее выбор. Ее и Джессамин. Они могли сделать это вместе.
Но черты Мики все менялись. Мышцы двигались, кожа меняла цвет, а глаза — оттенки. Она приняла облик матери. Отца. Братьев по очереди. Ее черты все менялись, словно искали форму, которая больше ей подходила.
И глаза Мики медленно стали ореховыми. А волосы — просто каштановыми, едва достающими до плеч. Ее нос потерял изящество, стал простым, чуть курносым.
Мика смотрела на императрицу, став собой. Она была смесью матери и отца. У нее были общие черты с братьями, с другими родственниками, известными и нет. Ее меняли люди в ее жизни, Джессамин и Калеб, Сапфира и Дэнил, Тибер и Оуэн. Но это лицо было нужно ей сейчас.
Мика знала, кем она была. И знала, что было правильно.
Она посмотрела на подругу. Глаза Джессамин пылали силой, которую она взяла себе, несмотря на цену. Она могла легко сломать шею Мике. Она могла ударить, и Мика даже не успеет понять, что случилось. Джессамин была непобедимой. Но она едва держалась. И Мика это видела.
Она шагнула к Джессамин.
— Что ты делаешь?
— Это нужно остановить, — сказала Мика. — Ты можешь остановить это, Джесса. Ты и Оуэн. Не посылай эти корабли. Не совершай ошибку его отца.
— Мой отец мертв.
— Как и мой.
— Я хочу, чтобы они заплатили.
— Как и я, — сказала Мика с дрожью. — Я хочу, чтобы кто-то заплатил за смерть моих родителей, но это неправильно. Только опустив оружие, можно это сделать. Прошу, останови это безумие.
Ветер выл вокруг них, нес скрип кораблей, далекие голоса Пятых Талантов. Джессамин посмотрела на корабли, палубы блестели сталью. Мика тоже посмотрела вниз, на обрыв. И она вспомнила слова Калеба: «Мы должны покончить с этим».
А если Джессамин не передумает?
«Нужно остановить ее. Спасти мир», — Калеб будто говорил ей на ухо, хотя все еще был в руках Эмира в пятнадцати шагах от нее.
Джессамин теперь была Пятым Талантом. Ее кожа Щита защитит ее от порезов. Но падение с большой высоты… Мика могла это представить. Там не было камней, чтобы ухватиться сильными руками. Она не сможет убежать на огромной скорости. Тело Джессамин разобьется об камни в сотне футов внизу, ее кожа Щита не спасет кости, органы и разум, который решил идти по этому пути.
И никому не нужно будет знать.
Мика могла занять место Джессамин. Она уже представляла это в моменты слабости, когда тосковала по Калебу, когда пыталась заставить Джессамин передумать. Тогда Мика подавила идею, зная, что не поступит так с подругой.
Но в этот раз возможность родилась не из эгоистичного желания поступить по-своему. Это мог быть единственный способ остановить зло, каким стала Джессамин, этот ужасный путь, который она выбрала. Эмир и Калеб не помешают.
Императрица была близко к краю, уверенная в своей непобедимости. Но на стороне Мики была неожиданность, она могла это сделать. Скорость и сила Джессамин не спасут ее от потери равновесия и силы притяжения.
Снова шанс на роль на всю жизнь. Стать человеком у власти, которой можно было изменить мир… или покончить с ним.
— Прошу, — Мика сделала еще шаг к подруге. К краю утеса. Ближе, чтобы коснуться… или толкнуть. — Отзови корабли. Покончи с этой войной.
Джессамин не ответила.
Ветер выл, бросил им в лица первые капли дождя. Джессамин стояла на краю, рыжие волосы дико развевались вокруг нее. Она заставила их стать длиннее, пока стояла там, красный огонь на краю мира.
Когда-то Мика верила, что Джессамин будет великой императрицей. Она могла быть мягче своего отца, и народ любил бы ее больше. Ее подход был тем, что Виндфасту нужно было, чтобы оправиться от войны. Когда-то Мика верила в подругу. Но сейчас? А если Мика займет ее место?
Она опустила ладонь на плечо Джессамин.
— Джесса, прошу. Отойди от края.
Джессамин повернулась, ее скорость заставила сердце Мики сжаться. Но ее ноги оставались на краю утеса. Она посмотрела в глаза Мики.
