Мир бизнеса жесток, рационален и циничен. А для желающих показать своё благородство и заботу о ближних в светском обществе существуют благотворительные вечера с аукционами. Вот там, разорив соседа на миллион — другой, можно потратить тысяч пятьдесят, чтобы заработать в обществе репутацию мецената и благодетеля.
Способ действенный и проверен не на одном поколении.
* * *
Между столицей и Питером теперь летают уже четыре маголёта и ещё не было такого случая, чтобы в них оказались свободные места.
Недалеко то время, когда достроят промежуточные аварийные аэродромы в Великом Новгороде и Вышнем Волочке. Тогда мы вдвое увеличим частоту полётов и каждый маголёт будет летать четыре раза в день. Туда и обратно утром и вечером. Маголётов у меня уже шесть единиц, но два из них мы постоянно держим в резерве, стараясь не допускать сбоев в расписании.
Необходимость в запасных аэродромах и резервных маголётах вызвана Балтикой.
Она иногда такие сюрпризы преподносит, которые опровергают все прогнозы синоптиков.
В отличие от дирижаблей маголёты не умеют пережидать непогоду или туман в воздухе. А я категорически был не согласен даже с минимальными элементами риска. Сейчас любое происшествие, со смертельными исходами весьма значимых людей, может надолго поставить крест на пассажирских авиаперевозках.
Лично я уверен, что маголёт намного безопаснее традиционного самолёта, так как на нём стоят два разных типа двигателей, независимых друг от друга, но чем чёрт не шутит. Пока больше всего оснований для тревоги вызывает невысокий уровень служб аэродромов.
Вроде мы и стараемся привлекать самых лучших специалистов, но по сути, нам приходится выбирать всего лишь лучших из не очень хороших.
Хороших спецов ещё попросту нет.
Да и откуда бы им взяться? Даже те же выпускники из школы Киякина пока всего лишь практиканты, пытающиеся делать первые самостоятельные шаги.
И вроде бы — вот она началась, мирная и спокойная жизнь, когда, не особо спеша, можно разгрести накопившиеся дела и заняться семьёй, ан нет. Опять мимо.
У меня пропал двухсоттонный грузовой дирижабль, который должен был вывезти остатки обогащённой руды с Томтора.
На Томторе его прождали пять дней, надеясь, что он где-то пошёл на вынужденную посадку, а после ремонта поднимется в воздух и, хотя бы выйдет на связь. Но этого не произошло.
Грузовой дирижабль — это здоровенная махина.
Он огромен, как солидный столичный восьмиэтажный дом на десять — двенадцать подъездов. Казалось бы, найти такой объект проще простого, но как бы не так.
Томтор расположен на таком краю географии, где можно пройти не одну тысячу километров и не встретить ни одной живой души, а маршрут дирижаблей всегда далёк от идеальной прямой.
Прошло две недели, но место крушения дирижабля так и не было найдено, несмотря на то, что шесть поисковых партий, организованных по моему приказу, появлялась на лётных полях только для дозаправки.
Скоростные дирижабли спасателей проверили всю сетку квадратов и подгонять никого не приходилось. Люди и техника работали на износ. Карта предполагаемого маршрута пропавшего дирижабля, на несколько раз перепроверенная с учётом карты ветров того дня, была исследована вдоль и поперёк.
Никаких следов.
Я уже был близок к тому, чтобы прекратить поисковые работы, когда меня посетил сын купца Чурина, предварив свой визит запиской от самого купца.
— «Ваше Сиятельство! Выслушайте моего сына. Он привёз важное для вас известие», — гласило короткое послание.
Гадать, что же такое архиважное произошло, я не стал.
Просто приказал провести гостя ко мне в кабинет.
— Ваше Сиятельство, по Иркутску ходят слухи, что у вас пропал дирижабль. Это правда? — прямо с порога спросил молодой человек, лет двадцати пяти, одетый по последней купеческой моде, но без излишеств.
— Проходите, присаживайтесь, — пригласил я его к столу, — Чай, кофе? Да, и познакомиться нам не мешает, — я благожелательно встретил гостя, внимательно присматриваясь к нему.
Хорошо держится, с достоинством, но без перегиба и подобострастия. Вполне возможно, что это один из тех сыновей купца, который подхватит его дело, когда сам Чурин умрёт.
— Благодарю вас, лучше чай. Меня звать Илья Чурин, Ваше Сиятельство, — представился сын купца, не обозначив отчества, что свидетельствовало о его положении в купеческой семье.
До самостоятельных дел ещё не допущен.
— Да, у меня действительно пропал грузовой двусоттонник, — звякнул я в колокольчик, чтобы к нам заглянула прислуга, — Вы что-то знаете про него?
— Не исключено, что именно этот дирижабль мои люди видели в Китае, не далее недели назад. Большой армейский транспортник русской постройки.
— Среди них были специалисты по дирижаблям?
— У меня половина охраны из служивых в отставке. Люди они опытные и много чего повидавшие. Их старший со мной прилетел. Он тот дирижабль своими глазами видел.
— И где же он?
— У вас на крылечке курит. Могу позвать.
— Вы лучше угощайтесь, и без вас найдётся, кому вашего служаку к нам пригласить, — остановил я Илью и, звякнув в колокольчик, отправил служанку за воякой.
— Вызывали? — появился в дверях коренастый служивый, приодетый по случаю в парадный китель прапорщика пограничной службы с двумя Георгиями и доброй дюжиной медалей.
— Представьтесь, — с удовольствием оценил я бравый вид вояки, неуютно почувствовав себя в простой домашней одежде, состоящей из мягких брюк, фланелевой рубашки и пуловера.
— Отставной прапорщик восемнадцатой пограничной бригады Дальневосточного Округа Иван Ильич Ефимов, — чётко отрапортовал наш новый гость.
— Присаживайтесь к столу, Иван Ильич. Отведайте чая с мёдом и выпечкой. Я через пару минут к вам вернусь, — улыбнулся я, поднимаясь со своего места.
Купеческая Империя Чурина раскинулась на тысячи километров и людей у него в подчинении не одна тысяча. Будет весьма неплохо создать себе соответствующий имидж среди служащих моего торгового партнёра.
Вернулся обратно я при полном параде. В парадке, со всеми регалиями и наградным оружием.
Оценив мои награды, отставной прапорщик вскочил было с места и мне стоило определённого труда, чтобы усадить его обратно и уговорить побеседовать, не чинясь.
В итоге, я узнал интересную информацию.
В китайском городе Шеньян, куда Ефимов прибыл с караваном товаров для русской фактории, и откуда им предстояло сопровождать обратный караван, с деньгами, и уже китайским товаром, он лично лицезрел посадку русского транспортника, прибывшего в сопровождении четырёх китайских Аньшаней — так в Китае называют звено из четырёх боевых дирижаблей, три из которых несут десант по двадцать — тридцать человек, а четвёртый отвечает за снабжение и огневую поддержку.
Боевое построение для нас довольно необычное, но и само название Аньшань переводится с китайского, как «четыре небесных стража».
Меня другое напрягает. От Томтора до Китая около двух с половиной тысяч километров.
Должны быть базы у китайцев на нашей территории.
Хотя нет. Транспортник могли перехватить почти сразу после его дозаправки в Благовещенске, а там и расстояния уже далеко не те.
Запросто дирижабль без груза, да на полных баках, мог до Китая дотянуть.
И что мы в итоге имеем.
Уверенно опознанный Ефимовым, по найденным у меня в справочниках изображениям, бывший армейский транспортник, который китайцы посадили не так далеко от Пекина.
Если быть чуть точнее, то место его посадки находится почти ровно на половине пути между Пекином и Харбином.
Случайность?
— А скажите-ка мне, Иван Ильич, велик ли гарнизон в Шеньяне, и чем он из серьёзного вооружения располагает?
— Что, вот прямо так сразу? — понятливо улыбнулся ветеран, опытным ухом уловив отголоски предстоящей битвы, — Меня не забудьте прихватить. Я там не раз вам пригожусь. А что их гарнизона касаемо, то думаю, человек пятьсот — шестьсот у них, и чуть поменьше ещё в личной дружине их градоправителя, что за порядком в городе следит. Пушки тоже имеются, но старенькие и небольшие, и в основном, на открытых позициях. Может не все, но большую часть из них я могу на карте обозначить.
