– И что это такое? – внимательно разглядывая дымку, задумчиво произносит имперец.
– Подвиньтесь, – расталкивает нас эльфийка, – что вы, дикари, можете понимать в изящном искусстве магии?!
С безразличием отхожу в сторону.
Если она так и дома себя ведет, то неудивительно, что ее сплавили в эту командировку… Видимо, родственники не посмели ее приструнить!
А плащ все же сковывает движения. Снимаю его, сворачиваю и засовываю в сумку. Так намного лучше.
А эльфийка все магичит…
– Повторяю свой вопрос, – спустя пару минут говорит имперец, – что это такое?
– Похоже на односторонний щит, – раздраженно отвечает она, – можно только войти…
– И все? – спрашиваю я.
– Да, – «великая» чародейка пожимает плечами, – это просто щит.
– Тогда у нас только один выход…
– Какой же? – упершись взглядом в препятствие, перебивает эльфийка.
– Это же просто односторонний щит, – говорю и толкаю ее вперед, – значит, угрозы нет!
О, с той стороны слышится звук падения, затем вскрик, плавно переходящий, судя по интонации, в отборные эльфийские ругательства. Тилоэль смущенно краснеет. Точно ругательства… Жаль, что я эльфийского не знаю!
Что-то мне не нравится молчание третьего эльфа…
Только успеваю активировать наруч, как на меня вихрем налетает вопящий от возмущения эльф. Какая скорость! Ему бы силы побольше, и цены нет… Часть ударов принимаю на щит, часть отвожу своим клинком.
Ешкин кот, неудачно отвожу его меч, и щека горит от боли. Могло быть и хуже…
Хм, а что это у него лезвие меча светится? Не может быть!
Ускоряюсь, подныриваю под его меч, и мой эфес глухо врезается в челюсть.
Слышится хруст костей, эльф отлетает назад и медленно сползает по стене.
– И что это было? – перевожу взгляд на целительницу, пристально смотрю ей в глаза.
Эльфийка слегка теряется под моим взглядом и начинает нервно комкать рукав туники.
Немного опомнившись, принимает независимый вид.
– Варвар, – презрительно бросает она, – тебе никогда не понять истинное величие и глубину поступков первородных!
Конечно, куда уж мне, недалекому…
– И все же почему он напал на меня? – с приторной нежностью в голосе повторяю вопрос. – Или он так выразил свою симпатию ко мне? Или к этой вечно лезущей вперед красавице?
Судя по тому, как плотно сжались губы бравой разведчицы, это чистая правда. Только по какому вопросу?
– И что же он кричал? – Мой голос срывается на злобное шипение. – Хоть поделись, а то вдруг послал куда, а я и места назначения не знаю!
– Он называл тебя трусом и подлецом, – неожиданно приходит перевод от еще одного имперца, который не пойми кто, – способным прикрываться женщинами.
– Только женщинами, говоришь? – Поднимаю эльфа с пола и кидаю в арку. – Он ошибся…
– Охотник, – укоризненно произносит тот же имперец, – что ты творишь, они же тебе этого не простят…
– Все мы смертны, – резонно возражаю ему и едва слышным шепотом добавляю: – И эльфы не исключение.
– С этим разобрались, – усмехнувшись, говорит Иргх, – тогда пошли. Благородная леди, вперед…
Эльфийка гордо шествует вперед и скрывается в арке, следом за ней идут имперцы.
– Лис, – как только они скрываются из виду, вступает в разговор Иргх, – зачем ты это делаешь?
– Надоели мне эти дети дубов. Да и кто сказал, что они отсюда выйдут? А вот ты зачем это делаешь?
– А мне уже нечего терять, – равнодушно отвечает он. – Ладно, не будем заставлять их нервничать еще больше, идем…
Почему я достаю этих древофилов, понятно – допекли уже, а вот почему Иргх делает то же самое? Или действительно это фатализм, или это какая-то интрига имперцев…
Прикрываю грудь щитом и прохожу сквозь арку… Не успеваю сообразить, как в мой щит бьет молния, и огненный разряд за моей спиной превращает арку в каменную стену. Недурно, однако…
– Я смотрю, вы по мне скучали, – радостным голосом встречаю своих спутников.
Эльфы брезгливо отворачиваются, а имперцы с Иргхом просто пожимают плечами.
Стены из грубо обтесанных глыб темного камня украшают какие-то гобелены с размытыми изображениями. Время не было милосердно к этим произведениям искусства. Как сказала бы одна моя знакомая, готичненько… Очередной арочный проход освещают высокие, массивные подсвечники. Благодаря этой иллюминации в зале практически нет теней. И от этого как-то неуютно…
В центре зала начинает клубиться непонятного цвета дымка. Она быстро заполняет помещение и превращается в густой, молочно-белый туман. На расстоянии вытянутой руки абсолютно ничего не видно. Нависает угнетающая тишина. Отступаю назад, надеясь прижаться спиной к стене, но… ее там не оказывается! Это мне уже не нравится…
– Вот так встреча! – слышу знакомый голос и звук шагов, откуда точно, определить не получается. – Какие люди, и даже без охраны!
Машинально принимаю оборонительную стойку.
Не понял… Это кто такой остроумный, да еще знающий земные фразеологизмы? И это, черт побери, мне ни капли не нравится!
– Ты что, – с надрывом продолжает неизвестный, – так не рад меня лицезреть?
– А ты личико сначала покажи, – сухо отвечаю ему, – и я тогда решу…
– Я тебе что, Гюльчатай?! – говорит незнакомец и начинает надрывно хохотать.
И смех мне почему-то кажется до боли знакомым, интересно…
– Так ты…
– Иду я, иду. Ты смотри, какой нетерпеливый! – перебивает он меня.
Тихий звук размеренных шагов приближается…
Туман быстро редеет, и вырисовывается силуэт незнакомца.
Хм, а он не торопится. Тоже мне, психическая атака…
И вдруг он останавливается в паре метров от меня.
– И чего ждем? – раздражаюсь я.
– А ты точно хочешь этого? – едко бросает незнакомец.
– Мне надоело ждать, – отвечаю в том же ключе.
– Смотри не пожалей, – холодно уточняет он и щелкает пальцами.
Туман быстро оседает вниз, становится едва различимым, и я наконец-то отчетливо вижу своего собеседника…
Одежда и оружие удивляют меня: та же укороченная тау-мантия, штаны заправлены в сапоги со шнуровкой, поясной набор с сумкой и ножнами, меч, как мой. Лицо скрыто таким же барбютом. Словно читая мои мысли, он забрасывает меч в ножны и начинает медленно поднимать шлем…
Острое лицо, совершенно безбородое и даже без намека на щетину. Правильной формы греческий нос, темные брови, левую щеку рассекает тонкий шрам, бледная кожа. Холодные глаза красноватого цвета без радужки и с вертикальным зрачком бесстрастно взирают на меня. На лбу хайратник туго затянул темно-русые, изрядно разбавленные сединой волосы, заплетенные в косу. Губы растянуты в ехидный оскал…
