Через несколько минут они достигли поребрика. Здесь Хооргон было заупрямился и не хотел идти дальше. Шооран пихнул пленника коленом, но тут же поддержал не дав прежде времени упасть в грязь. Хооргон, сразу сдавшись, зачавкал туфлями по болоту.
Небо начинало желтеть, серыми тенями обозначились тэсэги, стало можно идти без света. Шооран бросил истощенного слизня, подтолкнул Хооргона:
– Давай живей!
К свету они добрались до шавара. Шооран остановил Хооргона, взглянул на его зеленое лицо и не испытал ничего, кроме отвращения. Шооран освободил Хооргону руки, содрал с лица бинт. Потом предложил:
– Если хочешь, можешь кричать. Все равно никто не услышит.
Хооргон не отвечал, лишь трясся крупной дрожью.
– Знаешь, почему ты здесь? – спросил Шооран. – Из-за давней мальчишеской глупости. Ты тогда нажаловался своему папаше-одонту, и это стоило жизни моей матери. Кроме того, ты видишь этот нож? Может быть, ты даже помнишь его? Однажды я уже щекотал им твое горло. Так вот, этот нож подарил мне Мунаг, тот самый, которого ты отправил в шавар. Не так много было людей, которые относились ко мне по-доброму, поэтому ты ответишь и за Мунага. Я ведь предупреждал, чтобы ты не попадался на моем пути. Теперь придется выполнять детские обещания. Вот вход в шавар. Ты сам приказал поставить здесь дверь. Ты войдешь, и я запру ее. Выход с другого конца – свободен. Ты любил говорить, что даешь осужденным шанс, так воспользуйся им сам.
– Не надо!.. – просипел Хооргон. – Я никогда больше… никогда!..
Шооран ударил его и, втолкнув в темноту, захлопнул дверь. От толчка Хооргон сделал неловкий шаг и разом провалился по колени в липкую жижу. Голые ноги обожгло незнакомой болью.
– Пу-устите-е!.. – заблеял Хооргон, толкаясь в запертую дверь.
Кто-то впился в лодыжку начал кусать торопливо и жадно, а из тьмы протянулось тонкое и упругое, принялось по-хозяйски ощупывать его, поворачивая. Хооргон дернулся и закричал. Кричал он не долго.
Ночь мести кончилась. С минуты на минуту в алдан-шаваре могли хватиться Хооргона, и неизвестно, что тогда будет. Пора уходить. Шооран вновь был полностью экипирован, из старого снаряжения уцелел лишь нож и надетая под жанч кольчуга. Тонкая и шелковистая, она была не тяжелее цамца. Теперь, хотя Шооран вновь шел в мертвые земли, ему не надо было ползти на брюхе, поскольку тот край никем не охранялся. Значит, там будет легче или, по крайней мере, одежда изорвется не так быстро.
Шооран шел на север, куда четыре года назад ушел старик. «Возможно когда-нибудь ты поймешь, почему я пошел именно туда, – сказал он перед уходом, – хотя лучше, чтобы ты этого так и не понял.» Милый славный Энжин, не так трудно угадать твою мысль. Ты начал строить эту дорогу, чтобы когда-нибудь новый илбэч, если ему станет невмоготу жить, мог уйти по ней от людей, построить себе безопасный приют и прозябать там одному, вдалеке ото всех, как прозябал ты сам. Спасибо тебе, старик, только новый илбэч пойдет по твоей дороге не от людей, а к людям, вернее, к единственному человеку, который ему нужен.
От Боройгала Шооран знал, что вдоль стены тянется два мертвых оройхона. Значит, старик успел тогда выстроить еще один. На эти оройхоны люди не совались, когда страна только заселялась туда были посланы разведчики, но с тех пор там никто не бывал. Страна еще не слишком перенаселена, пройдет не меньше дюжины лет, прежде чем первые неудачники будут оттеснены туда на верную смерть. Значит, там можно безопасно строить. Не в этом ли объяснение тому, что илбэчи былых времен тоже двигались в основном вдоль стены Тэнгэра?
Бессонная ночь и два кряду перехода через мертвые земли, казалось, лишь вдохнули в Шоорана новые силы. Он сразу понял, что ничего не забыл и ничему не разучился. Теперь уже не старику, а ему навстречу рванулось чистое пламя новорожденных аваров, и Шооран, не слишком даже понимая, с ним это происходит или с кем-то из легендарных героев, освобожденно засмеялся и пошел дальше по чистому, незагаженному еще оройхону. И вновь увидел изъеденную волнами стену Тэнгэра, и снова авары второго за день оройхона не пустили его к ней. Лишь тогда энергия покинула Шоорана, и он, надрывая в кашле обожженную грудь, потащился назад.
Ночевать надо было на сухом, разбуженный Ёроол-Гуй мог явиться и среди ночи, но на сухом сейчас, должно быть, изрядный переполох, если, конечно, приближенные Хооргона сочли нужным во всеуслышание объявлять об исчезновении царя. Шооран пробрался по сухой полосе, уже изрядно заселенной, на угловой оройхон. На пятачке свободной земли, зажатой с двух сторон аварами, находились владения сушильщиков. Но сами мастера, как и обещал покойный Пуиртал, жили в алдан-шаваре, так что в большой палатке, где хранился их инструмент, никого не было. Шооран завернулся в жанч и улегся на землю, неподалеку от навеса. Он чувствовал себя в полной безопасности и даже думал не о трудных делах последних дней, а о каких-то совершенно отвлеченных вещах: Здесь земля всегда горячая, потому что рядом авары, на мокром всегда холодная потому что рядом далайн. Но почему она всегда теплая на сухом? Даже там, где далеко и от границы, и от далайна. Если тепло есть свойство земли, то почему она остывает в горсти? Разрешить загадку Шооран не успел, провалившись в сон.
Проснулся от того, что кто-то осторожно толкнул его. Рядом с Шоораном стоял высокий худой человек. По воспаленным глазам, отрешенному выражению ошпаренного красного лица и особенно по вкрадчивым, словно нечеловеческим движениям в нем сразу можно было узнать сушильщика.
– Что ты здесь делаешь? – спросил сушильщик.
– Сплю, – ответил Шооран. – Но я сейчас уйду.
Шооран не испугался незнакомца и даже ничуть не был встревожен. Это Хооргон, наученный горьким опытом отца, мог изменить отношение к презираемой профессии, сами сушильщики измениться не могли. Они слишком близко ходили около смерти, чтобы доносить на кого-нибудь или кого-нибудь бояться.
– Пойдешь туда? – спросил сушильщик, указывая пальцем.
– Да, – ответил Шооран.
– Встретишь Ёроол-Гуя, передай, что сушильщик Койцог всегда помнит о нем.
– Хорошо.
Шооран поднял пустую корзину из-под харваха и, пряча лицо, пошел через просыпающуюся сухую полосу.
До края мертвой земли Шооран добрался довольно просто. Нойт уже вовсю горел на аварах, но далайн еще не успел накидать сколько-нибудь мощного вала падали, и идти было не слишком трудно. Изгрызенная временем стена крошилась перед ним, но Шооран не стал тянуть дорогу вдоль нее. Сначала надо создать опорный пункт, место, где можно переждать беду и переночевать. Ведь немыслимо каждый день проходить все более страшный путь, да и сколько еще надеяться на везение, ночуя среди людей? Юбилейный, двенадцатый оройхон уже не был пограничным, он шел к середине далайна. Шооран начал создавать новую страну, которой пока еще не было названия. Эта задержка рушила все планы, ведь Шооран сгоряча хотел, строя по два оройхона в день, добраться в страну добрых братьев к началу мягмара. Но ничего, зато теперь им с Яавдай будет где жить.
