Пес поскуливал, желая ее утешить, лизал лицо, руки, заглядывал в глаза, пока она не успокоилась.
– Ладно, друг, что–нибудь придумаю, – решительно смахнув слезы, Ника немного успокоилась. – Может, и помогу ей украсть этот дурацкий амулет.
Пес гавкнул и издал грозный рык, протестуя против воровства.
– А что делать? Думаешь, она стала бы меня шантажировать, если бы могла сама его достать? При ее–то возможностях?
– Гав!
— Вот и я о том же. Что–то здесь не так. И прежде чем совать голову в петлю, лучше заранее самой все разузнать.
Ника решила, раз пошел такой расклад, то она имеет полное право доставать соседку. Не прошло и часа, как она опять трезвонила ей в двери.
– Вероника? – удивилась старушка, пропуская ее в коридор. – Что–то случилось?
– Вы обещали научить ставить защиту на окна.
В полутьме коридора ей показалось, что колдунья довольно улыбнулась, но когда они вошли в комнату, выражение ее лица было полностью сосредоточенным.
– Садись, – указала она на пол.
От старушечьей рассеянности и слабости не осталось и следа. Перед ней была настоящая Темная колдунья. Ника села на пятки, сложив руки на коленях.
Настасья Валерьевна расстелила перед ней платок, достала из секретера ларец, поставила поверх платка и села напротив.
– Для начала ты должна уяснить – заклинание убьет любого, кто осмелится через него пройти. Поэтому есть разрешения для тех, кому ты позволяешь беспрепятственный доступ в свой дом. Начнем с того, какие параметры для этого нужно указать, слепка ауры недостаточно, ее излучение легко подделась с помощью амулета.
Ника внимательно слушала колдунью. Многое из того, что та говорила, она знала, но никогда не думала, что эти знания можно применить таким образом. Воистину у Темных изощренный ум. Как можно додуматься использовать нити дружбы и любви, тянущиеся между людьми и питомцами, как определитель свой – чужой? До этого дня она их просто чувствовала. Это позволяло им с Барбосом понимать друг друга. Благодаря им она чувствовала, что у Даши и Дениса все в порядке. Отец ругал их, мать плакала, но родители не собирались бросать сына. Виталий Дмитриевич по своим каналам собирался повлиять на эту ситуацию. Знала, что ее чувство к Ярославу не просто симпатия, а нарождение любви, потому что эта нить светилась другим цветом. Даже к Красину и роману Евгеньевичу тянулись тонкие нити, если их не оборвать недоверием, то они воплотятся в канаты крепкой дружбы. Но заложить их в основу заклинания, чтобы близкие не пострадали? До такого она бы точно не додумалась.
– Проще работать с домовыми, они никогда не ошибаются, и обмануть их невозможно, но ты и этого не сделала.
Она выдержала взгляд колдуньи, сполна получив ее осуждение, и понимая, что Настасья Валереьвна права. Сейчас Ника жалела, что не последовала ее совету и не подчинила Дениса, а за ним и Дашу. Скольких проблем можно было избежать. За пару лет пообтесались бы в колдовском мире, набрались ума и силы, а потом с чистой совестью можно было отпускать на волю. Только толку теперь сожалеть об этом.
– Теперь само заклинание, – колдунья открыла ларец, вынула из него четки из черных каменных бусин и протянула ей. – Сорок бусин, столько раз нужно читать заклинание у каждого окна. Видишь маленькие бусинки на каждом десятке?
Ника кивнула, чувствуя в руках прохладу от гладкого отшлифованного камня.
– Это поворот на девяносто градусов. Каждое заклинание создает клинок, разрезающий любого, кто пересечет линию его удара. По десять для верха, низа, на правую и левую стороны окна. От того, кто посмеет к тебе проникнуть останется один фарш.
Она представила обыкновенного воришку, решившего вынести у нее телевизор. Он бы получил до трех лет тюрьмы, а она получит пожизненный срок за особо изощренное убийство.
– Тогда придется на каждое окно вешать табличку, как на трансформаторной будке «Не влезай. Убьет»
Колдунья улыбнулась.
– Это излишнее, люди будут чувствовать опасность и сами к тебе не сунутся, ну а кто рискнет, сам виноват, что не послушал интуицию.
– И что мне потом делать с трупом?
Ника чувствовала, как от четок по рукам распространяется холод Тьмы. Но вопреки всему, что она о ней слышала от бабушки, Тьма не обжигала и не вызывала желания бросить четки и бежать без оглядки от проницательного взгляда колдуньи.
– Знаешь, почему тебя отдали мне на обучение?
Она отрицательно качнула головой, прислушиваясь к своим ощущениям. Удивительно, но Тьма ей нравилась. Она дарила ясность мысли, четкое понимание, чего она хочет на самом деле, не замутненное шелухой эмоций.
– Нравится?
Ника задумалась, какой дать ответ и честно кивнула.
– Нравится.
– Потому что ты наполовину Темная, – и видя, как от удивления у нее распахнулись глаза, старушка снисходительно улыбнулась. – Твои родители не геологи. Твоя мать Светлая ведьма, а отец Темный маг. Совет разрешил им оставаться мужем и женой с условием, что они не будут сами воспитывать тебя. Никто не знал, какое влияние Свет и Тьма окажут на тебя. Поэтому было решено, что начало жизни ты проведешь среди Светлых, потому что ты девушка и Свет перешел к тебе от бабушки и матери. Но всегда рядом был Темный, чтобы обуздать Тьму, если она в тебе проснется.
– Иван Кондратьевич?
– Он самый. Теперь ты будешь учиться у меня Тьме, нравится это тебе или нет. Я вижу, ты осознала, какую глупость допустила с котятами. Я научу тебя, как подчинить их волю силой.
Ника с силой сжала четки в кулаке. Внутри нее все бунтовало против слов колдуньи. Она не верила, что все это происходит с ней. Привычные устои мира рушились. Родители, о которых она, оказывается, ничего не знала, Старейшины, следящие за ней с самого рождения, словно она не человек, а продукт научного эксперимента. Окажись так на самом деле, она бы уже не удивилась.
Разбуженная колдуньей Тьма набирала мощь и силу, смешивалась со Светом внутри нее, но, не вытесняя, а дополняя его. Белое и темное пламя бушевали, сплетаясь черно–белыми языками, обретая новую силу, стремительно заполняющую новый объем внутреннего резерва, открытый ей Красиным.
За окном громыхнуло. Небо стремительно заволокло тучами, сверкнула молния, и ливень ударил в окна. С детской площадки послышался визг, разбегающихся от дождя детей. От особо сильного раската грома, взвыли сирены автомобилей.
Настасья Валерьевна молчала, давая ей время, подчинить новую силу и Ника справилась. Постепенно буря за окном угомонилась. Ветер перестал срывать листья с деревьев, и тихий дождь забарабанил по подоконнику.
