— Что у тебя на ноге? — глухо произнес Микарт, отпуская меня и хватая меня за пятку. — Что это?
Я опустила глаза: Темный приподнял замшевую ткань штанов и провел пальцем по тонкой змейке подаренного украшения.
— Подарок, — пролепетала я, мгновенно успокаиваясь.
— Хорош подарок, — с надрывом похвалил Микарт, — Сивральвэ подарила?
Темный поднял глаза, и, глядя на меня темнотой ночи, горько усмехнулся.
— Что? — я терялась в догадках. — Что это?
Но вместо ответа Микарт с силой дернул за цепочку — та не поддалась. Врезалась дикой болью в лодыжку и подкосила, словно мечом.
— Больно! — пискнула я, наблюдая, как набухают капли крови на белой коже.
— Поздравляю тебя! — сверкнул глазами маг, резко поднимаясь на ноги. — Вставай! Пошли!
— Куда? — я подала руку и вмиг взлетела в поднебесье.
И в прямом, и переносном смысле — Микарт не просто помог встать, дернув меня за руку.
Как говорится, одной рукой дари, второй — властвуй. Темный буквально подбросил меня в воздух, подхватил за талию, и вернулся к тому, чем мы закончили. Вырваться не было ни малейшего шанса. Как и желания. Меня все дальше увлекал бурный поток испытываемых эмоций. Я задыхалась от страсти. Мерещилось, что пол ходит ходуном, и уже ни о чем не хочется думать. Каждый выдох казался последним.
Все прекратилось слишком резко. Микарт со стоном отстранился, опустил голову, пытаясь восстановить дыхание, а затем поднял на меня взгляд, полный злобы. Но не на меня…
— Сейчас я покажу тебе, кому следовало бы доверять, а кому нет, — и направился на выход, увлекая меня за собой.
Я терялась в догадках, точно так же, как путалась в ногах. Я снова была сбита с толку перепадами настроений Темного. И в еще большей степени уверилась, что пора заканчивать эти пляски — ни к чему хорошему они не приведут.
Мы спустились к шумным гостям. Микарт застыл в дверях, привлекая к себе внимание.
Затем дернул меня за руку и вытолкнул на середину комнаты. Незнакомые мне мужчины повскакивали с мест, пытаясь предотвратить позорное падение.
— Что ты себе позволяешь? — возмутился кто-то.
— Что она себе позволяет?! — перебил Микарт, стреляя глазами в Сивральвэ.
Ведьма изобразила искреннее удивление.
— Что ты сделала, Сивральвэ? — вкрадчиво произнес Темный. — Что ты сделала с браслетом?
Меня тоже крайне интересовал этот момент. Я отбилась от заботливых рук, и, встав в позу «руки в бока», тоже уставилась на ведьму.
Ворожея плавно поднялась, вышла из-за стола.
— О каком браслете идет речь? — деликатно уточнила ведьма, переводя взгляд с меня на Микарта.
В комнате воцарилась тишина. Ни один из присутствующих, не желая пропустить ни слова, застыли гипсовыми изваяниями.
— Вот этот браслет, — я выставила босую ногу, сверкнув камешком на застежке.
— Очень красивая и ценная вещь, — подтвердила качество подарка ворожея. — Так что с ним не так?
— Я не могу его снять, — зло прошипел Темный, — почему?
— А зачем тебе его снимать? Мешает? — Сивральвэ была само обаяние.
— Я не смог его порвать! — рявкнул маг, направляясь ко мне, и присаживаясь у ног. — Чем ты его укрепила?
Сивральвэ, похоже, не собиралась отвечать — стояла и рассматривала убранство комнаты.
— Ведьма! — крикнул маг, возвращая с небес на землю замечтавшуюся Мышь. — Скажи, зачем тебе нужен браслет на ее ноге.
— Это не мне нужен, — став мгновенно серьезной, произнесла Ведьма, — это нужно в первую очередь ей.
— Зачем? — требовательно спросил маг.
— Зачем? — хмуро отметила я.
Сивральвэ медленно подошла к нам. Микарт предупреждающе выставил руку вперед, снова задвигая меня к себе за спину.
Ведьма отодвинула мужскую руку, подошла вплотную ко мне, погладила по волосам.
— У тебя великий дар, милая, — ворожея добро улыбалась, — но ты не умеешь им пользоваться. Я дала тебе шанс развить этот дар.
Я плохо соображала, а Микарт — и того хуже.
— Какой дар? — возмутился Темный, перехватывая и убирая руку, ласково глядящую меня по голове.
— Девушка умеет залезать в головы, — Сивральвэ аккуратно выкрутила руку, освобождая запястье, — но она не пойдет дальше, если ее будут отвлекать всякие мелочи.
Последние слова были обращены явно к Микарту, потому что буквально сочились злобой.
— Мне это не надо! — возмутилась я.
— Ей это абсолютно не нужно! — подхватил Темный.
— О, — ведьма сделала большие глаза, — это нужно не только ей! Это нужно и тебе тоже, Микарт. И не надо меня перебивать!
Воздух сгустился, напитываясь злобой.
— Этот браслет уже не позволил сделать ей ошибку! — тем временем продолжала ведьма. — Ведь ты хотела уйти, правда?
Я в ужасе отшатнулась от Болотной Мыши.
— Что? — Микарт обернулся ко мне. — Ты хотела уйти?!
Я испуганно пятилась назад, не в состоянии вымолвить и слова. Ворожея злорадно усмехалась.
— Куда ты хотела уйти? — продолжал выпытывать Микарт, наступая на меня.
— Я хотела, чтобы все закончилось! — выпалила я, в надежде, что мое «тяв» заглушит рык Темного.
Вроде получилось — Микарт обернулся к ведьме. Та меланхолично перекатывалась с пятки на носок.
— Сними браслет, — тихо приказал маг.
— И не подумаю, — легко не согласилась ведьма, — в этом случае проиграют все.
Пока Микарт отвлекся на Мышь, я села на лавку, попыталась расстегнуть застежку браслета — не выходило.
— Твоя девочка получила силу, которой не умеет управлять, — продолжала оперировать фактами ворожея, — я ей помогла. Кроме того, мы еще не нашли Кильвара.
Я сидела, подобрав ноги под себя, и пыталась не разрыдаться. Мой план провалился. Мне придется и дальше терпеть издевательства и насмешки судьбы. И теперь вряд ли Микарт оставит меня хоть на миг одну — будет бояться, что я решу уйти иным способом.
И, похоже, к такому же выводу пришел и сам Темный, потому что обернулся, смерил меня диким взглядом и сказал:
— Иди спать, Вирай. Завтра рано вставать.
И я ушла. И не потому, что готова была исполнять приказы красавчика, а потому, что самой хотелось побыть наедине с собой. И поговорить. Разобраться с ситуацией. Совершенно неясной и запутанной.
— Это какой-то бред! — сокрушалась я, усаживаясь в глубокое жесткое кресло, обхватывая руками подушку, которой недавно швырялась. — Каждый имеет козырь в рукаве. Каждый готов спорить и контролировать другого. И никто не идет на уступки. Никто не болеет бескорыстностью.
Я отвернулась от мира, уставилась в клетчатое окно — считать звезды. Они, кстати, не отличались ни яркостью, ни светом от моих родных. Привычных мне.
