Снова повозки со скарбом потянулись из Фальвика. Несогласные уходили прочь. Их не прельщало ни обеспеченное будущее, ни похорошевший город, ни слава воителя Седрика. Все перевешивало упорство Кас в наведении порядка. Остались либо те, кому некуда идти, либо те, кто мечтал заработать, и уж совсем немного тех, кто действительно любил новый Фальвик.
Город затих, превратился в болото с застоявшейся водой. Кое-где продолжали лениво стучать молотки, но ночных огней стало на порядок меньше. Требовалось срочно восстановить положение, пока барон не застал плачевную картину всеобщего запустения. Надеясь вернуть его любовь, Кассия подняла строителям жалованье втрое против прежнего.
Церковь охотно выкупала у Кас ее самоцветы и платила золотом. Девушка раздавала деньги всем нуждающимся, поощряла досрочное окончание работ и рождение детей. Служанкам снова было позволено отрастить кудряшки, а мастерицам-златошвеям был заказан бело-синий штандарт Седрика. Кассия помогала и крестьянам. Всякий желающий получал крошечный участок земли, пару свиней, несколько кур и подъемные.
Но Фальвик радовался этим нововведениям недоверчиво и с опаской. Безликие улицы сочиняли злые песенки про «госпожу-людоедку в старой башне» и не стеснялись распевать их на каждом углу. Барон перестал писать. Совсем. Перестал интересоваться своим городом и своей невестой. Кассия утешала себя тем, что Седрик просто очень занят. Или тем, что армия Эмри перехватила его и увела с собой в далекие заснеженные горы.
Жизнь в Фальвике и его окрестностях шла ни шатко ни валко. На пороге осени город отчаянно нуждался в празднике. Кас объявила о грандиозной ярмарке, разослав приглашения во все концы Империи. Каждый мог прийти: бродячие музыканты, циркачи и артисты, ремесленники и селяне, — ворота города были открыты для всех.
Кассия боялась, что никто не приедет в такую глушь. Но, к счастью, ошибалась. Первому письму с положительным ответом она радовалась, как птички радуются погожему летнему утру. У Кассии разыгралось воображение, она выдумывала все новые призы и конкурсы, ломала голову над ярким убранством и закупала еду и напитки, чтобы было чем бесплатно угощать гостей.
Основное строительство благополучно завершилось, брешь в стене заделали. Стены замка стали еще выше и крепче, медные купола церкви сверкали, как начищенные пуговицы, а красные черепичные крыши придавали городу нарядный, праздничный вид.
В приятных хлопотах быстро летело время, а свободного у Кассии не было вообще. Фальвик представлялся девушке одним большим домом, в котором она на правах хозяйки устраивает пир. Незанятые жилища превратились в гостиницы и постоялые дворы. Столяры срочно мастерили помосты и лотки, за которые в пунктах записи развернулась нешуточная борьба.
В столице был заказан и привезен волшебной красоты занавес для главной сцены ярмарки. Кассия верила, что Седрик услышит о празднике и если не вырвется домой, то хотя бы порадуется за родной город.
За несколько дней до назначенного срока в расцветший дивными красками город хлынули пестрые гости. Фальвик наполнился перезвоном струн нежных арф и лютен, тоненькими голосами задорных скрипочек и дудочек, живыми ритмами. Что ни дворик, что ни широкая улица — то представление.
Каждого артиста Кассия проверила на пристойность сама. Она посмотрела десятки пьес, коротеньких и не очень, оценила мастерство жонглеров и костюмы шутов.
На Виллоу же это мельтешение нагоняло скуку. Ведьма не покидала пределов башни, где чаще всего болталась под потолком или наблюдала у окна за общим безумием, захлестнувшим город по самые крыши.
Кас жадно поглощала, впитывала в себя веселье, от которого успела отвыкнуть. Со своей свитой она открывала и закрывала каждый день ярмарки, присуждала призы и пробовала лучшие кушанья Невендаара.
Отец Теофил тоже не отставал. Старый священник радовался как ребенок, глядя на довольных и счастливых людей. Даже на каменных физиономиях инквизиторов проскальзывали робкие улыбки.
Самые шустрые поросята, самые голосистые петухи, самые послушные псы, самые длинные косички, уличные скачки, поднятие тяжестей, поедание на скорость всевозможных вкусностей, бег в мешках, стрельба из лука и большое количество прочих забав — все это привлекало толпы зрителей. Представления шли одно за другим, актеры сменяли друг друга, не успевая выслушать и половины предназначенных им одобрительных возгласов толпы и аплодисментов.
Как только ярмарка началась, слух о ней разнесся по соседним владениям, добравшись и до столицы империи Фергала. И те, кто прежде отказывались ехать или воротили нос, сейчас спешили хоть краешком глаза увидеть это чудо.
В какой-то момент Кассии показалось, что Фальвик лопнет! Часть мероприятий и гостей пришлось переместить за внешнее кольцо городских стен. На лужайках разбили красно-синие шатры, в которых циркачи демонстрировали свое искусство. Фокусники и клоуны всех мастей, акробаты и мимы, силачи, трюкачи и дрессировщики опасных тварей, говорящие зверюшки, бородатые женщины и прочие уродцы! Что за бурный водоворот удовольствий!
Кас старательно изображала гостеприимную хозяйку. Но только стража знала, как поступают в Фальвике с карманниками и нищими, пойманными на улицах. Никому не позволялось портить картину всеобщего согласия и благоденствия.
Сперва Кассии казалось, что ярмарка наполняет и ее, и город жизнью, а у ярких огней балагана можно отогреться. В хороводе блесток и обманов не было времени опомниться. И вдруг в какой-то момент среди смеха и гомона толпы ей показалось, что она видит в огромном кривом зеркале свое безобразное отражение. И словно пелена пала с глаз. Кассия увидела прежнюю беззаботную Кас, которая воровала с мальчишками яблоки и плела венки из одуванчиков на длинных ножках. «Здравствуй! Я скучала!» — хотелось крикнуть себе самой.
Кассия стояла на рыночной площади, когда отец Теофил нашел ее. Выглядел священник неважно. Он нервно теребил четки и боялся поднять глаза, с утрированным вниманием разглядывая мостовую.
— Идем со мной, дитя. — Просьба прозвучала жалобно. — Ужасные вести принес сегодня гонец.
— Что-то Седриком? — У нее перехватило дыхание.
— Нет, с господином бароном все в порядке. Обошлось. — Священник смахнул ладонью пот со лба.
— Что тогда? — нахмурилась Кассия.
— Идем, упрямо повторил отец Теофил. — Здесь полно ненужных свидетелей. Ты не хуже меня понимаешь, как народ любит сплетни.
Кас последовала да священником во внутренний замок. После буйства огней и красок ярмарки темный двор перед часовней показался ей черной утробой, ослабленный шум праздника напоминал шелест осеннего леса.
