Со стуком в голове Мендельн попытался закончить заклинание, но не смог.
Руки грубо схватили его и тут же отпустили, когда крики наполнили тёмную комнату. На короткий миг всё объял серебристый лунный свет.
Снова пара рук взяла его, но на этот раз мягче.
Серебристый свет на миг ослепил Мендельна, а затем шум подавили звуки джунглей.
— Будь покоен, — раздался усталый голос Ратмы. — Он в порядке.
Поначалу Мендельн подумал, что Древний обращается к нему, но потом раздался желанный второй голос:
— Я мог бы и сам забрать его, Ратма! Мог бы!
Зрение Мендельна прояснилось. Он увидел Ульдиссиана, своего брата, всё ещё сжимающего его костяной кинжал. Взгляд старшего брата был безумным.
— Кинжал был мёртв, — пробормотал Ульдиссиан Мендельну. — Я думал, ты мёртв… А затем он снова вспыхнул.
— Я был гостем у Пророка, — пояснил младший брат. — Наверно, поэтому между кинжалом и мной не было связи, — Мендельн не видел нужды упоминать, что испытал точно такое чувство, пока не нашёл Ульдиссиана в тоннелях.
Ульдиссиан исторг проклятье.
— Я знал! Я же говорил тебе, Ратма. Я говорил тебе, что я сам должен пойти.
— Но если бы ты вернулся, — ответил сын Инария, — мало сомнения в том, что мой отец или его так-называемый союзник стали бы ждать.
— Вот именно…
— Или того хуже, — вставил Мендельн, проверяя равновесие. — Малик.
— Малик? — опешил Ульдиссиан. — Ты видел его?
— Её, по крайней мере, на данный момент. Женщина-маг по имени Амолия — думаю, это был он.
Ульдиссиан мрачно кивнул.
— А я всё думал, что́ это заставило кланы магов взъяриться на меня, даже не выслушав.
Ратма покачал головой, глядя на Мендельна, и это было единственным признаком разочарования на в остальном безучастном лице.
— То, что я открыл тебе, всегда нужно использовать с осторожностью. Вариации учения, которые применяешь ты, достойны восхищения, но с тем же успехом можно восхищаться челюстями огромного зверя, которого от того, чтобы загрызть тебя, удерживает тоненькая нить.
— Мне довелось осознать свои ошибки, — пробормотал Мендельн. — Я — и только я — разберусь с ними и с ним.
Его заявление не было принято без возражений.
— Нет, — вмешался Ульдиссиан. — Малик — мой.
— Ты чувствителен к его прикосновению; я — нет, как мне удалось выяснить.
Спор мог продолжиться, но неожиданно Ратма сказал:
— Боюсь, ситуация со злобным Маликом может обернуться наименьшей из угроз. На самом деле, всё, ради чего мы так долго и так упорно сражались, может утратить значение.
Он полностью завладел вниманием братьев. Ульдиссиан осмелился задать вопрос, на который они оба не хотели услышать ответа:
— Почему? Почему Малика — или, ещё важнее, Инария — больше не нужно бояться?
— Потому что их тоже, как и бо́льшую часть незначительных паразитов, может смести катаклизм, который уже маячит на горизонте, — Ратма покачал головой. — Неземные воины Высшего Неба приближаются к Санктуарию. Они идут, чтобы уничтожить его и всё, что находится в нём, как надругательство над естеством, которое не имеет права на существование. — Мрачная улыбка отразилась на его бледном лице. — Мой отец выглядит добряком по сравнению с ними.
— Мы будем сражаться с ними точно так же, как сражаемся с ним, — тут же заявил Ульдиссиан. — С кланами магов или без них, мы будем сражаться.
— И наверняка проиграем, если только не осуществим немыслимое.
— Что именно?
Ратма задрожал.
— Что-что, объединим силы с моим отцом, разумеется.
— Пойти на мировую с Инарием? — Ульдиссиан с трудом верил своим ушам, как, судя по виду Мендельна, и его брат. Промелькнула мысль, что годы наконец одержали верх над Древним. Он точно выжил из ума. Как ещё можно было объяснить такое безумное предложение?
— У того может быть сделка с Диабло, я знаю… И возможно, нам тоже предстоит на неё пойти. Я был бы рад принять любое другое предложение, но в свете нынешних обстоятельств я не вижу другого пути.
— Нет! — Мендельн встал между ними. — Есть другая возможность. Другой ангел. Тираэль.
— Та самая причина, по которой Высшее Небо сейчас спускается на Санктуарий. Не думай, что только мой отец или демоны — мастера манипуляции. Тираэль — и мне страшно слышать от тебя подтверждение, что это действительно он, — не посчитает нарушением кодекса воина света игру словами и создание впечатление у тебя и, вероятно, Ахилия, что он добрый и благообразный! — плащ Ратмы заколыхался почти нервно — эффект ещё более усиливался тем, что не было ветра. — Всё, чего он желал, пока находился здесь, — создать больший хаос, который поддерживал бы заинтересованных в выживании этого мира настроенными друг против друга, чтобы Высшему Небу потом легче было их судить и покончить с их существованием.
— Это невозможно! — выпалил Мендельн. — Я говорил с ним. Он был обеспокоен безумием Инария и боялся, что демоны заполучают контроль над человечеством. Он…
— В правде может быть спрятано много лжи, — плечи Древнего опустились. — Для Тираэля мы — монстры, существа, которые никогда не должны были рождаться. Следовательно, мы не достойны ни доверия, ни правды. Имеет значение только наше истребление, чтобы мы не пятнали всё сущее. Нет… Мы должны добиваться союза с моим отцом, причём быстро.
Ульдиссиану не верилось, что они к чему-нибудь придут с Пророком. Должен был быть другой путь.
— А что дракон? Он ничего не может сделать?
— Он сделал. Предупредил меня о приближении Высшего Неба.
— И это всё? Больше он ничего не сделает?
Ратма уставился на него с негодованием.
— Я не сказал, что он останется безучастным. В данное время он пытается укрыть от них истинное местоположение Санктуария. А если не удастся, он попытается задержать их в пути своей силой.
Судя по тону Ратмы было маловероятно, что Траг’Оул добьётся успеха.
Ульдиссиана терзал ещё один вопрос, и он касался самого Инария:
— Зачем этому другому ангелу идти на такие ухищрения? Неужели твой отец такой могущественный?
— Сам по себе нет, но он привязал свою сущность к Камню Мира и черпает из него, как кровопийца. Это сделало его гораздо, гораздо сильнее, настолько, что даже Трое ведут себя с ним осторожно.
— Диабло! — внезапно то, что случилось с Ульдиссианом в канализации столицы, предстало в ином свете. — Он попытался обхитрить меня, чтобы я дал проникнуть в мой разум — или мою душу! Правда, я отбился…
— Повелитель Ужаса был в Кеджане? — сын Инария задумался. — У меня ещё было то жуткое ощущение, что там происходит что-то большее…
