– Попомнишь ты меня, сучий хвост! – плюясь в разные стороны, проорал он. – Дай только выбраться… Громила, чего зенки вылупил?! Руку!
– Сам справишься, – сказал тощий. – Или капитан поможет… когда с бабой закончит. А нам, извиняй, пора. Джек, руби конец! Пока мы ко дну не пошли вместе с этой проклятой посудиной.
– Скоты… – проклекотал Чарли, глядя вслед уходящей шлюпке. – Ну ничего! Выпадет случай, сквитаемся. А не выпадет, так вздернут тебя на рее, Дики, свои же вздернут, как миленького!.. Потому как ты в капитаны метишь, дрищ помойный, а капитан из тебя – как из дерьма снаряд…
– Чарли? – Сверху через борт «Альбатроса» перевесился Десмонд Хант. Из-за его правого плеча выглядывала зареванная девичья мордашка. – Это что за купания?.. Где шлюпка?!
– Где, где… – буркнул старый пират, – догадайся! На кой черт ты вообще эту дуру в деревне не оставил? Чего глаза выкатил? Сам виноват… Веревку кинь, прилип он к борту! Околею же!..
– Не успеешь… – внезапно раздалось за спиной Чарли. Голос был поистине жуткий – булькающий, словно неживой. Разбойник вздрогнул и резко повернул голову:
– А кто это здесь такой разговорчи… А-а-а, дьявол меня побери!
С палубы «Альбатроса» раздался истошный женский визг. Волны вокруг тонущего корабля, заплясав против ветра, свернулись воронкой. И над головами обмерших людей взметнулась ввысь чья-то глянцевая туша. Уродливая голова ее уперлась в небо, вспарывая коротким рогом грозовые облака. Единственная рука с длинными, в три человеческих роста, когтями уцепила «Альбатрос» за мачту и приподняла над водой. А единственный глаз, налитый кровью, уставился вниз, на замерших мореплавателей…
– Фоморы![22] – взвыл Чарли, первым обретший дар речи. – Кэп, мать твою, вынимай меня отсюда!.. Подыхать – так на родном корабле… Да шевелись же ты, статуй несчастный!..
Капитан, опомнившись, чертыхнулся и схватился за брошенный кем-то оборванный трос. Нэрис, ни жива ни мертва, замерла у борта, не в силах оторвать взгляд от кошмарного создания, взирающего на них с высоты. «Фоморы. Фоморы… – билось у нее в голове. Слово было знакомое. Она о них слышала или читала? – Морские демоны. Уродливые, беспощадные и обладающие огромной силой. Господи, я опять накаркала?! Да что же такое творится-то? Неужто глаз у меня стал дурной?»
– Посторонись, – сердито шикнул на девушку благополучно извлеченный из воды Чарли. – Застыла посередь палубы. У, змея! Правду говорят, что баба на корабле – к худу. Вот вам и пожалуйста… Кэп, чего делать будем?
– Да уж понятно чего, – усмехнулся Хант. – Сам ведь сказал – помирать. На родном корабле. Не драться же с этим… этим… не знаю даже с чем! Как ты там их назвал?..
– Фоморы… – пробормотала Нэрис, словно в забытьи. – Они никого не милуют. Они – демоны. Морские…
– Однако! – хмыкнул капитан. – Какие познания! А вы, леди, случайно не в курсе, от чего они дохнут?
– Ни от чего, – сказала девушка. Она вспомнила наконец, где слышала об этих чудовищах. Брауни рассказывал. Стращал на ночь из вредности. И, по совести, не приврал ни капельки.
– Слышь, кэп, – почесал в затылке Чарли, – а может, в глаз ему мечом запустить?
– А смысл?
– А вдруг попаду?!
– Попадешь – умрешь! – тут же подало голос страшилище. – Не попадешь – умрешь. Что мне твоя иголка, человечишка?
– Так ведь и мяса на нас немного, – рискнул Десмонд, – может, с миром отпустишь?
– И то верно! – поддакнул старый пират. – А то если ты жрать хочешь, так нашего брата целых две шлюпки, битком набитые, только что отчалили! Небось далеко уйти не успели – бери, лопай! Не жалко. Тока с тощим, слышь, аккуратнее – как бы поперек горла не встал… Он может, падла такая…
Чудовище расхохоталось, подкинуло в воздухе многострадальный корабль, поймало его на громадную склизкую ладонь и сказало, обдав троицу смрадным дыханием:
– Маловат откуп, человечишка! Две лодки уж на дне, сами взяли, без вашей указки. А с вами я поиграю…
Он поддел борт «Альбатроса» рогом и крутанул его вокруг своей оси, как волчок. Все вокруг завертелось, закружилось, слилось в одно серо-черное месиво… Хант ухватился за мачту, Чарли – за его руку, а Нэрис – за пояс старого разбойника, к большому неудовольствию последнего. Впрочем, сейчас было не до разбирательств – жить хотели все трое, а попробуй-ка, разожми пальцы! Вмиг улетишь черт-те куда, да со свистом…
– Какие скучные, – прогудел морской демон, наконец наигравшись. – Даже не кричат… А если подбросить – и в пасть?.. Уж точно глотки надорвете…
– Стой! – вдруг громко выкрикнула Нэрис. – Погоди! И оставь корабль в покое, фомор. Говорить будем!
– Говори-и-ить?.. – заинтересованно протянуло чудище. Пираты переглянулись и дружно покрутили пальцем у виска.
– Леди, не нарывайтесь, – вполголоса сказал Десмонд. – Так сожрет, и все, а то ведь еще и помучает, тварь…
– Нет, – она замотала головой. – Я вспомнила! Они не всегда убивают. Можно откупиться. Мне рассказывали…
– И кто, если не секрет? – В голосе капитана сквозил неприкрытый сарказм. – Призраки усопших?
– Нет, брауни…
– Кто?
– Неважно. – Нэрис прокашлялась и храбро взглянула в единственный глаз страшилища. Впрочем, ремень Чарли из пальцев не выпустила. – Отпусти, демон! Мы откупимся!
– И чем? – хором спросили фомор, Десмонд и Чарли.
Девушка припомнила детали страшилок, которые так любил домашний дух, и выпалила:
– А что попросишь?
– Дура и есть! – припечатал помощник капитана. – Будто непонятно, чего ему от нас надо?!
– Тихо, Чарли, – попросил Хант, переводя внимательный взгляд с леди на страшилище и обратно. – Я, конечно, себя полным идиотом чувствую, но, похоже, у них тут ритуал какой-то…
Старый пират пожал плечами и замолк. Фомор поднял ладонь к самой своей морде – огромный глаз оказался прямо напротив палубы – и сказал:
– Самое дорогое. Самое дорогое, что есть у каждого! Отдадите – отпущу.
– Жизнь дороже всего, – нахмурилась Нэрис. – Не обманешь!
– Самое дорогое, кроме жизни, – сделав паузу, произнесло чудовище. – Я сегодня добрый. По рукам?
– Слово дай, что отпустишь! – потребовала она.
Фомор насупился, но все-таки нехотя пообещал:
– Клянусь глазом Балора[23], отпущу, коли откупитесь…
– Договорились, – кивнула девушка. Кто такой этот Балор, она не имела ни малейшего понятия, но брауни говорил, что эта клятва вернее верного. Преступить ее ни один фомор не посмеет…
– Тогда с тебя начну, – решил демон, покончив с формальностями, и посмотрел на капитана. – Что отдашь? Помни – самое дорогое!
