— Ты читал отчет?
— О приключениях одной незадачливой парочки? — съязвил кузен. — Мельком. Меня больше интересовали выводы, сделанные на его основе.
— В отчете должно было быть слово «Элл-Тэйн».
— Возможно, оно там было. — Рыжие пряди раздраженно качнулись. — Но мне куда более волнительными показались твои личные отношения с герцогом.
— Какие еще отношения?
Я не притворялся дурачком, хотя Ксо, разумеется, счел мое недоумение наигранным. Мне понадобилось несколько вдохов, чтобы вспомнить содержание всей беседы в доме Магайона, а когда память прояснилась, пришлось виновато улыбнуться:
— Так получилось. — И добавить уже начинающее приедаться: — Бывает.
— Я знаю. Но постарайся умерить щедрость, рассыпая на своем пути драгоценности вроде вызова на дуэль.
— Боишься, что проиграю?
— Боюсь, что выиграешь, — с непроницаемым лицом ответил кузен.
— Тебе будет жаль погибшего?
— Мне будет жаль собственных усилий, потраченных на создание равновесия, и без твоих проделок шаткого, во внутренних делах королевства. А герцог или еще кто-то… Жизнь человека ценна не его значимостью, талантом, влиянием или чем-то, вызывающим зависть и уважение окружающих, а тем, что он, как живое существо, находится на своем месте, высоко или низко — неважно.
Ксо старается избежать углубления в структуры мироздания в двух случаях: если его собеседник малосведущ в разбираемом вопросе и если, наоборот, знает куда больше наследника Дома Крадущихся. Причем это пресловутое «больше» не измеряется в милях, фунтах или бочках, тогда достаточно лишь того, чтобы оно включало в себя взгляд с другой стороны. Например, с Изнанки.
Нити Гобелена, одновременно являющиеся и драконьей плотью, почти вечны, но лишь при условии сохранения в неприкосновенности текущей по ним Силы, а подлунный мир населен тысячами и тысячами существ, каждое из которых вольно или невольно черпает… Что и откуда сможет. Из земли под своими ногами, из воздуха, наполняющего грудь, из воды, звенящей в каменных и песчаных руслах. Правда, черпать можно по-разному. Можно возделывать поля, заботясь об их плодородии, а можно выесть посевами весь слой земли до скальных пород. Брать Силу из Прядей никому не возбраняется, но разве берущие задумываются о возврате долгов? Они даже ничего не оставляют в залог.
Разумеется, кузен не жаждет переселения народов или войн в пределах своей плоти. Его можно понять. Понять и допустить, что он хотя бы наполовину искренен в своей тревоге.
— Я не хочу никого убивать.
— Ты мало чего хочешь, это верно. Но прислушивается ли мир к твоим желаниям?
Ни в коем разе. Остается лишь надеяться, что миру или Эне, его глашатаю, не придет в голову устраивать кровопролитие по поводу и без.
— Иногда такое своеволие приносит пользу. Как в случае с городом.
— Ах да… И что же в нем было чудесного?
— По требованию случая я провел в Элл-Тэйне некоторое время и стал свидетелем весьма занимательных событий.
— Слушаю.
В мастерстве изображать искренний и неподдельный интерес Ксаррон превосходил всех моих знакомых людей и нелюдей. Особенно когда бывал заинтригован по-настоящему.
— Примерно раз в два-три месяца, точного периода мне не удалось узнать, на город по реке спускается туман, обладающий весьма странными свойствами. Вдыхая его, люди начинают вести себя совсем иначе, потому что… Начинают думать по-другому.
— Как именно?
Я вспомнил свои ощущения от молочно-белой пелены и невольно поежился.
— В голове всегда много разных мыслей, но какие-то из них яснее, какие-то расплывчатее. Так вот, туман словно запускает свою лапу в сознание, наугад вытягивает одну из мыслей и придает ей силу. Очень много силы. Проще говоря, человек становится почти рабом одного-единственного желания или измерения и стремится его осуществить во чтобы то ни стало.
— Тебе об этом рассказали очевидцы? — невинным тоном уточнил кузен.
— Да. Отчасти. Но я бы не поверил или не придал бы значения тем рассказам, если бы…
— С тобой произошло то же самое, верно?
— Верно.
— Значит, туман действует не только на людей. Логичный вывод, хотя сомнения и остаются.
— Моя плоть подобна человеческой.
— А сознание?
Сознание. А ведь он прав, фрэллов кузен. Мое сознание имеет существенные отличия от человеческого, взять, к примеру, хотя бы Мантию… Нет, ее брать нельзя, потому что она не чувствовала влияния тумана. Почему?
Мантия плотно соединена с моим сознанием, но при этом не является его частью. Она наблюдает за происходящим в мире, пользуясь исключительно результатами моих ощущений и впечатлений, переплавленных в мысли, явные или неявные. Я же получаю сведения извне напрямую, посредством плоти и почти беззащитен перед враждебным внешним воздействием, пока его признаки не станут доступны Мантии и она не предпримет какие-то действия. Пустота связана со мной только через плоть, а потому не подчиняется моей подруге. Что же получается?
Мое сознание действует отлично от человеческого лишь в том случае, если плоть передает сведения о внешнем мире.
Если же она молчит, или шепчет, или даже говорит вполголоса, Мантия оказывается любопытным, но бесполезным довеском. М-да. А ведь я мог бы стать неуязвимым… Если бы целиком и полностью сосредоточился на осмысливании того, что доступно органам чувств. Если бы превратился в безвольную куклу, верно и преданно служащую интересам Мантии.
Вот как все просто: или действуй на свой страх и риск, или забудь о свободе. Хорошо еще, что у меня появился серебряный зверек, которому тоже небезразлично, живым или мертвым я выйду из очередной передряги.
— Туман действует на любого, чье сознание связано с плотью напрямую, а не через посредника.
— Обнадеживающе звучит! — хмыкнул Ксо. — Если бы я узнал все это не от тебя, не поверил бы, уж слишком невероятно твоя история выглядит.
— Неужели полевой агент ни разу не слышал о тумане и не попадал в него?
— Докладов не было.
Странно. Понимаю, перевалочный пункт скотогонов — невеликая значимость для государства в целом, но для наблюдателя любые события, отличающиеся от привычных, должны быть поводом к немедленному составлению и отправлению доклада. Если только…
Если агент остается верным своему руководству.
— Ты говорил, туман спускается вниз по реке? — Ксаррон вновь обратил свой взгляд к карте.
— Да. С Гнилого озера.
— Откуда?!
В голосе кузена настолько явственно прозвучало недоумение, что я тоже повернулся лицом к стене, чтобы увидеть… Чтобы не увидеть ничего. Истоки Тэйна терялись в местности, неопределенно раскрашенной под цвет то ли леса, то ли гор. Ни малейшего намека на водоем, большой или маленький.
