— Я тоже мог бы жить, как вы… стать сыром в масле, — я был настолько опечален отказом Марфы принять меня под теплое крыло, что решился, несмотря на предупреждение, показать ей свою сильнейшую обиду.
— Не знаете, как я живу, так не мелите понапрасну языком! — вспыхнула Марфа. — Вы приняли меня за госпожу? Вы обознались! Я — рабыня, пусть и добровольная. А теперь вылезайте в окно, — она указала на приподнятую ветром темно-синюю занавеску. — Из сочувствия дарю вам чрезвычайно важный документ и перечень тех персоналий, с которыми, возможно, вы столкнетесь.
Она передала мне книгу в кожаном переплете и зеленую картонную папку.
— Есть ли тут сведения о местопребывании Валко Вышковича? — спросил я, пролистав вложенные в книгу зарисовки неприветливых вампирских физиономий. — Я ищу его из мести.
— Не ищите. Его не победить. И молитесь, чтобы Валко не проведал о вашем мстительном желании. Он вас убьет.
— Отчего вы непреклонно уверены в его победе? Чем противоположный итог не нравится вам, Марфа Макаровна?
— Я знаю Валко, — резко повернувшись от окна, вампирша уставилась на меня широко распахнутыми светящимися глазами.
В них отражался первозданный ужас, приправленный перчинкой роковой страсти. А интонация, с которой Марфа произнесла «знаю», свидетельствовала о том, что она вспомнила не обыкновенное знакомство, не дружбу, и даже не любовь, а нечто намного сильнее любви… наваждение — опасное, но неизбежное, неизгладимое из памяти.
Я не успел подобрать аргумент для продолжения спора.
— Услышьте меня, Тихон, не ищите его, чтобы он не нашел вас.
— Постараюсь не встречаться с ним.
— Вы лжете.
— Если правду не приемлете, остается лгать.
— Почитайте книгу. Она поможет вам понять, хотите ли жить дальше.
— А даже если и хочу, найду ли тихое убежище?
— Близ Кубани есть земля чудесная. Там приволье всем диковинным созданиям.
— Как найти эту землю? — заинтересовался я.
— О том прочтете в нашей книге, — голос вампирши стал теплей. — После вы ее сожгите, чтобы кроме вас никто не знал о том, что в ней написано. Волшебная земля сама вас призовет, как подойдете близко. Сердцем ее почуете.
Марфа подтолкнула меня к распахнутому ее рукой окну.
— Прощайте, Тихон Игнатьевич.
Я влез на подоконник и обернулся.
— Не верю, что вы так немилосердно навсегда прощаетесь со мной, — я чувствовал себя влюбленным на всю оставшуюся вечность.
— Мир неизведан, полон тайн… Кто знает, может встретимся мы с вами в другой жизни… — загадочно проговорила Марфа, томно растягивая слова.
И вытолкнула меня в окно.
Во временной норе, вырытой бродягами под городским мостом, я прочитал, забыв о голоде в азартной тяге к новым знаниям, подаренную книгу и узнал о существовании заповедного места для волшебных существ. Напоследок я «познакомился» с самыми опасными вампирами, гуляющими по свету много сотен лет и оставляющими после своих визитов, где бы ни побывали, множество человеческих жертв. Один из них интересовал меня больше, чем все остальные.
Валко Вышкович в человеческой жизни был разбойником, воспитал его темный колдун, и, наверное, поэтому ему приписывали владением магией, несвойственное вампирам. После обращения он уничтожил разбойничью шайку вместе с наставником, и выбрал путь хищника — одиночки.
Внешность его была в точности такой, каким он мне привиделся во сне. Но одеваться он предпочитал иначе — носил шаровары и шелковые рубашки, а любимым предметом его пещерного гардероба была меховая хвостатая шапка. В папке хранилось пять его портретов, я удивился, что так много. Рассматривая последний, я инстинктивно закричал во весь голос ставшим уже привычным визгом — вызовом, угрозой, и разбудил, наверное, весь город.
Акварельная картина была написана Константином Толминым. На ней у ног обернувшегося к зрителю Валко, изрядно вымазавшего в крови губы и подбородок, лежал безжизненно бледный Алешка с разорванным горлом… мой лучший друг по кадетскому корпусу.
«Что за охотник, который вместо того, чтобы убить упыря, малюет его во всей красе? Ему самому надо глотку порвать за бездействие, трусость, и странно, что Марфа этого не сделала?» — думал я крепче, вам представляю смягченный перевод.
«А что если Толмин убил Алешку, и решил свалить вину на знаменитого вампира. Они бродили вместе по горам, и вдруг в проклятом выродке проснулась жажда крови, и он не смог ее сдержать… А ежели не прав я, то куда мог деться Константин? Почему его не было на балу, и почему его преданная спутница Дарья Прокофьевна как будто в трауре — носит черное, не танцует? Все совпаденья указывают на то, что Марфе стало известно о преступлении подопечного, и она приказала его убить, а может и сама привела в исполнение собственный приговор. Раз так, отмщение свершилось».
Часть 2. На границе миров
Глава 12. АДСКАЯ ПТИЦА НЕСЧАСТЬЯ
О том, что две планеты, два мира, схожих по природе, соединены Туманными вратами, я знал и раньше. Крайне смутно Людмила объяснила мне примерно то же самое, что я прочел в охотничьей книге, только менее точными словами. И прежде я знал, что в случае возникновения зеленого тумана, перед которым воздух стынет и свежеет, а в лесу наступает гробовая тишина, нужно расторопно уносить ноги. У созданий, приходящих «оттуда», есть шанс здесь уцелеть и обжиться, хотя мы, как существа, принадлежащие обоим мирам (по записям Великих Магов Отдела, вампиры созданы злыми волшебниками, и представляют собой нечто среднее между ночными хищниками из того мира и людьми), интуитивно чувствуем недавних «переселенцев», и они часто попадают нам «на зубок». А вот наш брат долго не живет по ту сторону зеленого тумана, в мире, полном искусных воинов и свирепых зверей.
Опасным я считал и волшебный заповедник, созданный по требованию правителей волшебного мира — эльфов. Под угрозой войны эльфы вынудили людей устроить специальные места для проживания своих переселенцев, поскольку они приняли у себя наших колдунов, ведьм и оборотней, бежавших от преследований со стороны властей и односельчан. Наряду с разумными существами, в заповедник было заселено разное зверье, наделенное к тому же врожденной ненавистью к вампирам.
Тем не менее, вампиры там жили, и можно сказать, жили припеваючи. Об этом я узнал, пройдя летом 1834 года сквозь невидимое волшебное заграждение, отделявшее заповедный край от обычного леса. Точно я не понял, что именно мне в этом помогло — двойственность натуры или заговоренное оружие, считающееся ключом от колдовских врат.
