— Большая колдунья с красным посохом, — сказал им Габорн. — Убейте ее побыстрее.
— Убейте и разведчиков, — предложила Аверан, — пока они нас не разглядели.
— Копьеносцы! — крикнул Габорн и махнул рукой в сторону разведчиков. Из рядов выехали две сотни воинов с копьями.
Рог протрубил начало атаки. И сильные лошади помчались стрелой по равнине.
Когда разведчики заметили приближающихся людей и начали пятиться, было уже поздно. Их убили всех.
Лучники подскакали к переднему ряду врагов и остановились ярдах в ста. Тут же вперед выскочили носители клинков, загораживая своими телами колдуний.
Но запели стальные луки, и стрелы изрешетили и горную колдунью, и всех тех, кто пытался ее защитить. Предводительница зашаталась и пала мертвой, придавив стоявших сзади.
Опустошители как будто не сразу поняли, что произошло. Они попятились немного и встали, размахивая лапами и оружием, словно ожидая дальнейших приказаний. Но опасность, как оказалось, представляли находившиеся в дальних рядах носители клинков.
Они начали швырять в людей огромные камни.
Лучники и копьеносцы развернули коней и галопом помчались обратно. Камни летели градом, и, хотя опустошители не видели, куда их бросают, некоторые нашли свою цель.
Полдюжины лучников погибло сразу.
Один из валунов попал в гередонского рыцаря уже в двухстах ярдах от строя опустошителей. Ударил его в плечо и сбросил с лошади.
Мгновение Аверан думала с замершим сердцем, что рыцарю конец. Но тот поднялся и захромал вперед. Правая рука его висела безвольно. При падении он, видно, поранил еще и бедро, ибо на ногах держался с трудом. Он быстро огляделся по сторонам, словно что-то потерял, но не мог вспомнить что, затем подхватил с земли свой лук.
Лошадь его убежала. И лучник, опираясь на оружие, как на костыль, сам заковылял к своим.
Властители Рун с суровыми лицами изготовились к атаке.
Но Аверан знала, что атаки не будет.
Здесь не было преемницы Крови на Камне. Остановилась лишь десятая часть орды, а остальные, включая следующую предводительницу, так и бежали на юг.
На глазах у Аверан носители клинков окружили труп колдуньи Кровь на Камне и начали крушить ее черепные кости. Они вскрыли «заветный треугольник» и принялись пожирать столь драгоценные мозги. Те, кто не мог дотянуться, выедали железы под лапами.
Рыцарь из Гередона меж тем добрался до безопасного места и.заковылял к Габорну. Когда он приблизился, Аверан увидела его лицо. Оно было белым, как полотно, из носа и рта струилась кровь, и дышал он с трудом.
— Сэр Хосвелл! — воскликнула Иом.
Несколько воинов помогли Хосвеллу лечь на землю, подложив одеяло, и крикнули остальным, что у того разорваны легкие. Иом спрыгнула с коня, подошла и взяла его за руку. Миррима поймала и привела его лошадь. И сидя в седле, смотрела на умирающего.
Биннесман тоже слез с коня и опустился на колени возле рыцаря. Полез в карман, достал какие-то травы.
— Пожуйте, — сказал он. — Это дарует вам легкую смерть.
Но Хосвелл покачал головой, отказываясь.
— Простите, — сказал он, хрипло дыша. — Простите меня. Простите!
По телу его пробежала судорога. Он нашел взглядом Мирриму.
— Все хорошо, — ответила Иом. — Вы прекрасно служили нам. И не за что вам просить прощения.
Сэр Хосвелл глубоко вздохнул, закашлялся, брызгая кровью. Затем поднял свой лук и протянул его Мирриме.
— Возьмите. Это лучший лук в Гередоне.
Такого лука Аверан и впрямь никогда не видала. Крылья его были выкованы из знаменитой гередонской стали, не из широкой полосы, но из длинного, узкого прута. Стальные луки обычно делались короткими, чтобы удобнее было стрелять с седла. Этот же был в две трети от длины большого лука. В центре имелась резная дубовая рукоятка, и такими же дубовыми пластинками были покрыты концы, где крепилась тетива.
Миррима нерешительно наклонилась и приняла у рыцаря лук. Не улыбнулась, не выразила благодарности. И посмотрела на умирающего без всякого выражения на лице.
Сэр Хосвелл вновь закашлялся, изо рта хлынула кровь. Аверан отвернулась.
Рядом с девочкой сидел на коне барон Кирка. В сражении он не участвовал, держался позади вместе с Аверан, Биннесманом и Хроно Габорна. Аверан услышала всхлип и посмотрела на него.
В глазах его стоял неприкрытый страх.
— Он… умирает? Навсегда?
Девочке еще не случалось видеть такого выражения на лице человека. Когда-то, когда она была совсем маленькой, Бранд пришел к ней однажды, ласково обнял и сказал, что ее мать умерла. Он объяснил, что это случается с каждым и никто не может избежать смерти.
Тогда она чувствовала такой же ужас.
Аверан вдруг поняла, что в каком-то отношении она старше Кирки. О смерти она знала давно, еще с трехлетнего возраста. А Кирка до сих пор знать не знал, что такое смерть — неотвратимый уход навсегда. Счастливый Кирка…
— Боюсь, что так, — мягко сказал Биннесман, надеясь успокоить юношу.
Кирка покачал головой, словно не в силах был этого осознать.
Рыцари Габорна разразились вдруг радостными криками.
Аверан подумала было, что они чествуют Хосвелла, но крики слышались сразу со всех сторон.
Она посмотрела на поле битвы.
Опустошители разворачивались. Они собирались бежать на юг, вслед за оставшейся ордой. В строю их произошли незаметные на первый взгляд перемены. Теперь они выстроились в семь рядов с колдуньями в середине.
Воины возбужденно переговаривались. Такого строя они еще не видели. Да и Аверан, даже обладая воспоминаниями опустошителей, не припоминала ничего подобного.
Она забеспокоилась. Опустошители, приспосабливаясь, начали менять тактику. Девочка знала, что это умные создания — возможно, даже умнее людей. И происходящее не предвещало ничего доброго.
Воины Габорна тоже развернули коней и поскакали прочь с поля битвы. Биннесман вскочил в седло позади Аверан, и некоторое время они ехали в молчании.
Габорн оглянулся на девочку. И улыбнулся.
— Поздравляю, — сказал он. — Мы одержали вторую победу, и ею мы обязаны, в основном, тебе.
Но похвалу эту ей было слышать сейчас неприятно — ведь столько людей осталось лежать мертвыми позади!
— Пожалуй, я повышу тебя в звании, — сказал Габорн. — Пусть все знают, что наездница Аверан стала советницей короля.
То была великая честь. Советовать самому королю, когда бы он ни призвал! Ей было всего девять лет, и более юного советника, должно быть, никогда не существовало на свете. На ее месте любой бы затрепетал.
Но девочка только смутилась. Честь эта казалась ей пустым звуком.
Она посмотрела на убегавших опустошителей, на весело перекликавшихся рыцарей. Потом бросила взгляд на золотую равнину под голубым сводом небес, где, словно серые камни, лежали трупы опустошителей.
