зависла над кухонным столом и плавно опустилась на него, села. — Важно другое —
почему меня тянет сюда, а, человечек?
Глаза Игната вспыхнули от радости: ему фактически признались в любви! Взаимной!
Лесс вздохнула:
— Давай оставим это глупое слово? И мысли туда же. Без тебя каша в голове, —
нахмурилась, глядя перед собой. — Ничего не понимаю: воспоминания, воспоминания
— а чьи они, откуда?.. Я вчера к тебе чуть не залетела с парой вопросов, да Бэф
не дал.
— Бэф, это тот мужчина? Он кто тебе?
— Он мне все.
— Как это? — нахмурился парень.
— Так это! — скривила в ответ рожицу Лесс. — Вот для тебя все, это что?
— Не что, а кто. Ты.
— А-а, чудно. А для меня он. Он умный, сильный, славный. Я — это он, он — это я.
Мы с ним понимаем друг друга…
— Он вампир? — осторожно спросил Игнат.
— Фыр-р-р!
— Вампир, я сразу понял. Он же тебя в себе подобную и превратил.
— И что? Завидно?
— Противно! Послушай, Лесс, — качнулся к ней Игнат, и обнял бы, да та взглядом
остановила. — Ладно, я не трону тебя, не прикоснусь. Просто послушай меня — он
не такой славный, как тебе кажется. Тебе нужно спасаться от него, пока не поздно,
а возможно, еще не поздно. Я помогу, Лесс, я встану на твою защиту. Оставайся у
меня, я закрою этот дом, и он не сможет зайти, воздействовать на тебя, забрать.
— Вздор, — скривилась Варн.
— Нет, нет! Я все сделаю ради тебя, на все пойду, даже на все. Только не уходи,
останься. Я все эти дни только о тебе и думал, окна не закрывал… не закрою.
Что хочешь проси, сделаю. Ну, хоть приходи.
— А в окно выпрыгнешь? — пытливо прищурилась Варн.
— В окно? — растерялся Игнат. — Если тебе надо…. Если ты будешь приходить.
Лесс вздохнула, поднимаясь:
— Ты безнадежен, человечек. Сам подумай, к кому же я буду приходить, если ты
выпрыгнешь из окна? Или ты научился летать? Нет? А на могилку точно не приду, не
люблю мертвых.
— Это твой Бэф мертв! — не сдержал крика отчаянья парень, видя, что Варн
собралась вновь покинуть его и вернуться к тому ублюдку, что превратил ее в
нежить.
Лесс, услышав замечание, остановилась, повернулась, заинтересованно уставившись
на Игната:
— Почему ты решил, что он мертв?
— Его сердце не бьется! Он холоден как шапка ледника, расчетлив как калькулятор!
Лесс выгнула бровь, сделала круг вокруг Игната, обдумывая услышанное, и
остановилась перед его лицом так близко, что он мог прикоснуться к ней, чуть
качнувшись. Но парень не мог пошевелиться, зачарованно смотрел в ее глаза,
любовался чертами лица.
— Значит, жив тот, у кого бьется сердце? — спросила тихо.
— Да, — так же тихо выдохнул он, моля о том, чтоб эти мгновенья никогда не
кончились.
— Не правда, — качнула она головой, с непонятной печалью глядя на Игната. —
Не каждый, у кого бьется сердце — жив, и не каждый, у кого оно не бьется — мертв.
Иной, имея сердце, его не имеет.
— Тебя кто-то сильно обидел? — пальцы парня несмело убрали локон со лба
девушки, провели по нежной коже щеки.
— Не знаю, — честно призналась она.
— Я знаю. Останься, и больше никто, никогда не обидит тебя. Обещаю.
Лесс улыбнулась, почти с материнской нежностью глядя на юного Ромео:
— Ты хороший человечек, и кого-то напоминаешь мне. Я обязательно вспомню, кого,
и тогда пойму, почему меня сюда тянет. Ложись спать, человечек, для тебя время
позднее.
Варн скользнула к окну и ввела тем в отчаянье парня. Он кинулся следом в слепом
желании удержать ее хоть силой, но не рассчитал — вывалился из окна.
Игнат ничего не успел понять, как его тряхнуло, и стремительное приближение
земли стало плавным, над ухом что-то недовольно шипело, третируя перепонки. Он
вскинул взгляд и увидел скалившуюся Лесс, держащую ее за ворот и плечо толстовки.
Варн опустила его на землю с таким лицом, что Игнат непроизвольно отшатнулся,
решив, что она сейчас плюнет ему в глаза.
— Страусам — беговую дорожку, птицам — взлетную полосу. И впредь не путай!
Игната качнуло от порыва ветра.
— Я, нечаянно, — выдохнул он, с трудом приходя в себя.
Лесс фыркнула и, взмыв вверх, исчезла в темноте. А парень еще с час простоял на
улице, подставляя холодному ветру лицо и голову. С сожаленьем смотрел в небо,
что было обителью его любимой. Ему же была отмерена земля.
Несправедливо.
— Ничего, страус тоже птица, — успокоил он себя и пошел домой.
— Где была? — недовольно нахмурился Бэф, уловив исходящий от Лесс знакомый
запах человека.
— За службу спасения работала, — с тем же недовольством фыркнула Варн,
прижавшись к груди вожака.
Бэф промолчал — ему хватило сегодня разборок: сначала он поставил на место Хоф,
вспомнив ему прошлый инцидент, потом предупредил Ойко, что строго накажет ее,
если она и дальше будет обострять отношения в клане. Последнее было особенно
неприятным, потому что бесполезным — Ойко была вне себя от ревности, зависти и
злости. А в таком состоянии она готова на любую крайность. Понимая это, он
наказал Таузину и Майгру хорошо присматривать за ней, но лучше бы, конечно,
отправить ее на время вон из замка, за Нэш, например. Что-то загостилась та в
других кланах, все на месте ей не сидится. Путешественница!
Бэф вздохнул — он бы и сам с удовольствием слетал куда-нибудь, как раньше, но
ответственность за Лесс мешала привычным путешествиям. Да и не сможет он
оставить ее здесь, а взять с собой — опасно — юна еще для больших перелетов,
ночевок вне дома.
Лесс уловив раздраженное настроение Бэфросиаста, потерлась щекой о его плечо,
успокаивая, и заскучала, не почувствовав положительных изменений, оглядела
собравшихся. И резко села, ткнув пальцем в Хоф, оккупировавшего привычное место
на подоконнике:
— Он опять букашек Вергилия считает.
Бэф поморщился:
— Не букашки, а буквы, — и встал — хорошая мысль: почему бы не пойти в
